Тень амёбы
Шрифт:
Кто-то назвал научную фантастику 3-й космической эры – ласковым дождем наоборот, намекая на новеллу «Будет ласковый дождь» Брэдбери. Там умный дом продолжает по программе обслуживает жильцов, которых уже нет, они погибли при Армагеддоне. Тут наоборот: умный дом обслуживает жильцов, которых еще нет, они приедут позже и их встретит уют, заранее настроенный на их вкусы и привычки. С местоположением дома возможны варианты: где-то на Земле, или на орбите Земли, или на другой планете. Это новое отношение к космосу, а главное: это новое отношение к самим себе…
…Тут Ритти уточнила, что это уже не совсем фантастика, в чем публика скоро сможет убедиться, поскольку два таких коттеджа, в долинах Лета и Латона, уже построены (по манга-проектам Мию
Марс при встрече не преподнес сюрпризов. Он такой, каким выглядел в медиа-файлах, полученных от прошлых беспилотных миссий. Ясно, что у команды, которая сейчас на поверхности Марса, возникли свои эмоциональные впечатления и что-нибудь они сами расскажут позже (когда впечатления поднакопятся). Нынешние условия Марса вообще непригодны для человека под открытым небом. Даже глубокая генная модификация не изменит этого, а лишь снизит экстремальную непригодность до умеренной. Так что нет альтернатив частичному терраформированию Марса. В смысле: повысить атмосферное давление с нынешних 5 мм ртутного столба для начала хотя бы до 10 мм. Это довольно реалистичная цель, для которой сейчас тут на орбите Фобоса проводится эксперимент «янтарная тень». Уже в сентябре мы узнаем, работает ли это. Если да, то придет черед эксперимента «ледяной ангел», но не будем бежать впереди событий…
…Ритти хлопнула в ладоши, сигнализируя, что передает условную эстафетную палочку Ашоке, которому достался третий кейс (о будущей социологии и политике Марса). Эти вопросы выглядели слишком форвардными, однако миллионы зрителей интересовались именно такими вещами. Ашока обладал достаточным зарядом креатива, чтобы никто из аудитории не ушел разочарованным.
Важно то (сообщил он), что Марс это как Зазеркальный пирог в математической сказке Кэрролла. Такой пирог невозможно разрезать на куски, если прежде не раздать его. Но, когда он роздан, уже нет смысла разрезать его. Вот ответ на вопрос о дележке Марса на сектора между государствами-претендентами, как это сделано с Антарктидой в 1961-м. Только специфические люди могут длительно находиться на Марсе. И этим людям, по причинам, известным на примере аргонавтов, абсолютно безразлична тема государств. Вопрос о политическом строе на Марсе, соответственно, тоже лишен смысла…
Ашока задумался (или артистично изобразил задумчивость) и добавил: …Кстати, с тех пор, как Антарктиду стали обживать аргонавты-экстремалы, там такие вопросы тоже утратили смысл. И мне кажется: остальные континенты и острова Земли теперь на очереди. Ведь государство, политический строй, бедные и богатые, иерархия подчинения, пирамида статусов — вот это все постепенно подтаивает по схеме айсберга, занесенного течением из заполярья в тропические воды. Монументальная ледяная гора продолжает возвышаться над водой, но подводное основание уже сильно подточено. И никто точно не знаем момента, когда вся эта красота феерично опрокинется.
Он снова изобразил задумчивость и добавил еще: …Тропики в моем примере это аллегория изобилия. Никогда в истории не было ничего подобного. Даже «Золотой миллиард» времен расцвета (в конце XX века) не располагал такими богатствами, чтобы забыть долговую удавку. Эта удавка казалась вечной осью, вокруг которой крутятся все отношения. Но кажущаяся вечность исчерпалась. Теперь розничные сети вынуждены раздавать даром больше товаров, чем продавать за деньги, иначе к ним никто не зайдет. Мэрии вынуждены раздавать деньги горожанам, иначе те уедут. Схема «деньги-товар-деньги» превратилась из реального коня в педального…
…Под конец телемоста пришли вопросы о педальном коне, и Ашока объяснил, что это английская, а позже советская игрушка — имитация конной двуколки, популярная в 1-ю космическую эру, но (кажется) никак не связанная с космонавтикой. Познавательно получилось.
…
44.
4 миллиарда лет назад, в Нойский период, болото Цербер было полноводным соленым бассейном, размерами как Мраморное море на Земле. Из Цербера к Экватору вели два широких мелководных стока-долины: Лета на юго-восток и Латона на юго-запад. Но в Гесперийский период климат сменился на сухой и морозный, часть воды замерзла, все остальное испарилось, и только причудливые кристаллы соли местами проступали над высушенной песчано-глиняной поверхностью цветов гранита и ржавчины…
…80-километровое сафари от порта Цербер-лог по долине Латона до умного коттеджа Зюйдвест-Хол на пневмо-карах Hortu-T выглядело безумием. Эти трехколесные мини-пикапы были разработаны компанией HortuX (Оуэна Гилбена) для доставки веганского фастфуда и не годились ни для сафари по пересеченной местности. Мелкие переделки (переделка шасси под колеса большого диаметра и герметичное исполнение кабины) не превращали этих уродцев в функциональные марсианские роверы. Но…
…Дирекция MOXXI заранее обещала Гилбену это сафари, причем будущие участники, информированные о рисках, согласились тоже заранее. Если бы Мию и Сэто Оохаси не прошли глубокую генную модификацию, никто не решился бы на это. Но они прошли и теперь, объективно такое сафари не создавало существенного риска для них, поскольку:
— Они выехали на двух машинах, держа интервал 50 метров, чтобы при аварии один мог оказать экстренную помощь другому.
— Над ними летели два дрона-дирижабля (на вид: гибриды медузы и бабочки размером с автобус), так что оператор в порту Цербер-лог наблюдал сафари сверху непрерывно.
— Варианты безопасных маршрутов размечены с точностью до сантиметра, загружены в автопилоты машин, так что водители могли на свой выбор: отдать руль автопилоту или управлять вручную, сверяясь с дисплеем.
— На крайний случай расписан план спасательного рейда — чтобы успеть с медицинской помощью к участникам сафари. Их модифицированная биология оставляет очень много времени на спасение (около 100 минут против 10 минут для обычного человека)…
…На рассвете Мию и Сэто покатились в сторону юго-западных холмов, видневшихся у линии горизонта, где небо еще было темно-фиолетовым, и там еще виднелись блестки тускнеющих звезд. Дно моря, высохшего миллиарды лет назад, осталось сравнительно ровным, серым, местами чуть охристым, и с редко разбросанными валунами серьезных размеров. Под «серьезным» понимался размер больше грейпфрута – такой, на который лучше не наезжать колесом. Все такие валуны подсвечивались на дисплее — чтобы если человек решит порулить, ему не пришлось перетрудиться с внимательностью.
Мию ехала позади и развлекалась фотосъемкой шлейфа пыли, улетавшего из-под колес машины Сэто. Пыль вела себя иначе, чем на Земле. Циркуляция разреженного воздуха способна была удержать лишь очень мелкую пыль, так что шлейф, вытягивающийся по ветру на запад, казался скорее туманом. Этот туман приобретал причудливые формы и неуловимо менял цвет в зависимости от грунта под колесами. Из серого он становился оранжевым (когда Сэто проезжал полосы охристой породы) или будто алмазным (при пересечении ярко-белых пятен бывшей морской соли). Сафари начиналось в отличном темпе: за полтора часа были пройдены 60 километров, отделявших порт Цербер-лог от цепочки выветренных холмов. 4 миллиарда лет назад это был молодой горный хребет, а волны моря Цербер прогрызли сквозь него узкий пролив в море Прометей. Теперь этот пролив стал каньоном, довольно широким, однако местами сужавшимся до менее, чем полкилометра, а в одном месте почти перегороженным скалой (бывшим островком). С обеих сторон островок огибался протоками, и по карте предпочтительнее выглядела та, которая слева. Причем даже эта предпочтительная протока (и на карте, и на местности) вызывала тревожные ассоциации со старыми дорогами через перевалы на Балканах.