Тень амёбы
Шрифт:
— В полдень, — лаконично сказал он.
…
Получив в чате короткий план познавательно-развлекательной прогулки за водой (или точнее за соленым льдом) для кофе, капитан Фред Йошида не пришел в восторг. И это крайне мягко сказано.
— Лопатой копать лед для кофе зачем? — произнес он (в своей привычной манере Йоды, учителя рыцарей-джедаев) покачивая на ладони чашечку с крепчайшим кофе.
— Идея-то хорошая, — как бы лениво отозвался помкэп Вэлент Флаудер и отхлебнул дозу черного грога-бумбо.
— Чем идея эта хорошая, думаешь ты? – внешне спокойно спросил Йошида.
— Это идея-тест. Кто мы на Марсе: туристы или колонисты?
— По-твоему, колонистами готовы быть мы?
— По-моему, мы уже далеко не такие биологически-хрупкие, как бравые парни, которые гуляли по Луне в прошлом веке.
— На вопрос мой не ответил ты, — капельку сердито заметил Йошида.
— Никто не сможет ответить на твой вопрос, кэп. Мы не узнаем, пока не проверим чисто практически, — произнеся такую тираду в духе пиратского фатализма, помкэп отхлебнул очередную дозу черного грога.
…
СЕНТЯБРЬ 13 года Каимитиро
45. Все, что вы хотели знать про близкие контакты 3-й степени…
Все лето Ликэ Рэм и Зенон Пекош привыкали дружить с открытым космосом. Так они называли этот тренинг. Вообще-то лето (как и прочие три времени года) для них стало абстракцией. Просто название в календаре. А открытый космос стал очень конкретным, поскольку почти 4 года ничего не было вокруг кроме открытого космоса. Но все время полета Ликэ и Зенон не чувствовали космос, а только наблюдали его через прозрачные элементы корпуса Алкйоны. Но с 1 июня они приступили к тренингам для абордажной операции, предполагавшей выход в скафандре из корабля и маневрирование снаружи.
Если точнее, то они вспоминали пройденное и освежали сумму навыков, построенную непосредственно перед полетом 4 года назад, в ходе тренингов на околоземной орбите. Времени было достаточно, и астронавты делали все последовательно в том же порядке, который использовался тогда, перед стартом Алкйоны.
…Первая фаза: постоять на крылечке. Это значило выйти из шлюза наружу и поплавать четверть часа в пустоте, когда ничего кроме страховочного троса не связывает с осязаемым материальным миром. Ницше что-то говорил про бездну, которая начинает вглядываться в вас, если вы долго вглядываетесь в нее? При всей экспрессивности этого образа, сам Ницше точно не мог понять, о чем сам говорит. Он не видел настоящую бездну. Ликэ и Зенон – видели.
…Вторая фаза: прогуляться по двору. Этот тренинг выполнялся уже без страховочного троса. Смысл в том, чтобы, применяя портативные движки на скафандре, облететь вокруг корпуса корабля-базы. Своего рода кругосветное путешествие по отношению к маленькому искусственному мирку.
…Третья фаза: вернуть кролика домой. Требуется, применяя те же портативные движки на скафандре, уйти от корабля-базы на дистанцию около мили, поймать там небольшой предмет (оставленный заранее) и с ним вернуться на корабль-базу.
…Четвертая фаза: поиграть в мячик. Коллективный (а в данном случае парный) тренинг. Двое перебрасываются мячиком в открытом космосе на дистанции примерно миля от корабля-базы и друг от друга.
Разумеется, за этим экстримом наблюдала вся земная и околоземная группа поддержки, включая сообщество эхоконференции Lackhole.FIDONEXT…
Так, вспомнив, что 19 сентября это Международный пиратский день, они решили, ради соответствия этому празднику, учинить вечеринку на полубаке под открытым небом. В реалиях Алкйоны, это значило: в открытом космосе около шлюза обсерватории. Сейчас Чубака был уже виден невооруженным глазом. Точнее не сам Чубакка (ведь его габарит составлял всего 20 километров), а световые эффекты, возникавшие, когда его магнитное поле закручивало ионы солнечного ветра. На выселках Солнечной системы — за орбитой Нептуна, солнечный ветер был уже очень слабым, однако заметным. И вокруг Чубакки формировалось нечто вроде земного полярного сияния, очень тусклого, однако вполне различимого на фоне почти идеальной черноты космоса.
Ликэ и Зенон непринужденно беседовали, зависнув в межзвездном пространстве. Да, в межзвездном, а не межпланетном, поскольку последняя планета (Нептун) уже осталась, выражаясь по-пиратски «за кормой».
— Знаешь, что сильнее всего прикололо меня во вчерашнем сеансе с Джил? — загадочно-интригующим тоном спросила Ликэ.
— Что Джил знает историю граммофонов, — предположил Зенон.
— Почти! — сказала она, покачав ладонью в перчатке скафандра, — На самом деле, больше прикололо не то, что Джил прочла историю граммофонной пластинки, а то, какое она выразила удивление насчет катастрофы рынков при переходе к реальной роботизации.
— М-м… — он похлопал себя ладонью по шлему, — …Похоже, я прозевал этот момент.
— О! — Ликэ раскинула руки в стороны, — Было занятно. Джил прочла некую статью, где говорилось: почти нулевая цена копирования големами всех массовых товаров убивает рыночную экономику и это безвыходная катастрофа. У Джил появился вопрос: почему безвыходная, если начиная с граммофонных пластинок, уже более, чем полтораста лет, рынок торгует копиями, у которых почти нулевая цена изготовления?
Зенон задумался и через полминуты произнес:
— Похоже, Джил на уровне эмоций не чувствует разницу между торговлей физическими вещами и торговле пакетами данных.
— Да, похоже. Вероятно, для нее все товарно-денежные отношения выглядят как для нас магический ритуал в племени питекантропов при дележке совместно добытых кусочков продовольствия. И… — тут Ликэ сделала паузу, — …Знаешь, Зенон, если Джил видит это именно так, то она права. У нее в сознании нет того культурного тумана, с которым мы живем и который камуфлирует кучу бессмысленностей. Например, Джил отметила, что общество тратит в разы больше усилий на распределение благ, чем на их производство. Практикуется этакий деструктивный культ, требующий, чтобы блага распределялись по догматической товарно-денежной схеме, не иначе. Если же блага появились в большем объеме, чем можно распределить по такой схеме, то это большая догматическая беда.