Тень горы
Шрифт:
– Она тебя прекрасно запомнила, описала как по фотографии, – сказал он.
– Почему-то именно это меня и тревожит, – вздохнул я, направляясь к бару.
– Да, с ней всегда так. Хочется, чтобы она запомнила все только в общих чертах.
– А с чего вдруг мы с коммунистами связались?
– Знаешь, когда нужны надежные люди, враг твоего врага – прекрасный выбор.
– И что это означает?
– Прости, больше ничего сказать не могу.
Минуты ожидания прошли за разговорами. Он рассказывал мне какие-то полуправдивые байки,
– В чем дело?
– Ты о чем?
– Связной в аэропорту, перед отлетом? Такого не бывает, – пояснил я. – Вдобавок Голубой Хиджаб сказала, что я прокололся. Что происходит?
Он внимательно посмотрел на меня, пришел к выводу, что мое терпение на исходе, и отвел глаза:
– Прости, больше ничего сказать не могу.
– Можешь. И должен. Что за фигня?
– Что за фигня? – повторил он.
– Мне что, грозит опасность? Здесь, в аэропорту? Меня сейчас повяжут? Говори, не то живо зубы пересчитаю.
– Тебе опасность не грозит, – торопливо ответил он. – Опасность – ты сам. Меня послали проследить, чтобы ты глупостей не наделал.
– Каких глупостей?
– Дурацких.
– Каких именно?
– Мне не сказали.
– И ты не спрашивал?
– Вопросов не задают, ты же знаешь.
Мы уставились друг на друга.
– И что бы ты предпринял, если бы я начал дурить?
– Замял бы дело и побыстрее отправил бы тебя прямиком в Бомбей.
– И все?
– И все. Больше я ничего не знаю.
– Ладно. Прости, что я на тебя наехал. Показалось, что меня в ловушку заманивают.
– Тебе опасность не грозит, – повторил он. – Только как вернешься, домой не приходи.
– В смысле?
– Сразу поезжай доложиться, как все прошло.
– Это из-за того, что я как-то там якобы прокололся?
– Сначала встретишься со своими людьми. Санджай об этом особо просил. Настаивал. Но ничего не объяснил.
Объявили мой рейс. Мы снова обменялись рукопожатием, и мой собеседник затерялся в толпе.
В салоне самолета я выпил две порции виски. Мы взлетели. Задание выполнено. Все кончено. Больше никаких дел с Санджаем у меня нет. Я свободен. Глупое сердце в железной клетке на высоте девяти тысяч метров радостно трепетало всю дорогу.
Глава 35
В Бомбей я прилетел поздно ночью, но «Леопольд» был еще открыт, и Дидье наверняка сидел там. Мне требовалась информация. Худощавый связной в аэропорту велел прежде всего встретиться с людьми Санджая. Это было странно. Обычно я встречался с Санджаем через сутки после возвращения с задания во избежание слежки – он всегда на этом настаивал. Однако на этот раз задание было необычным. Я ничего не понимал, поэтому хотел, чтобы Дидье рассказал обо всем, что случилось за время моего отсутствия. А еще надо было узнать, где сейчас живет Лиза.
Дидье мне все рассказал, но не в «Леопольде».
В тревожном
– Лиза умерла, – сказал Дидье под шум ветра с океана. – От передоза.
– Чего? Ты вообще о чем?
– Ее больше нет. Умерла.
– От передоза? Какого еще передоза?
– Рогипнол, – печально ответил он.
– Не может быть.
«Неужели она умерла, а я ничего не ощутил? – думал я. – Ничего не почувствовал?»
– Увы.
Грудь пронзили осколки потерянного времени, обрывки несказанных слов, призраки несделанных дел, растраченные понапрасну мгновения, упущенные ласки. Она умерла без меня.
– Неправда!
– Правда, Лин. Горькая правда.
Колени у меня задрожали – то ли от напряжения, то ли от слабости. Мир без Лизы. Дидье обнял меня за плечи. Мы прислонились к парапету набережной.
Силы покинули меня. Атомы любви оторвались от ядра, потому что мир вращался слишком быстро и не мог их удержать. Небо спряталось за черным плащом облаков, отражения городских огней на воде стали слезами океана. Во мне что-то умирало, а что-то – некий призрак или дух – высвобождалось.
Я прерывисто вздохнул, стараясь замедлить бешеное биение сердца, и повернулся к другу:
– А ее родители…
– Приезжали. Очень милые люди.
– Ты с ними говорил?
– Да, и они со мной тоже – пока не узнали, что я дружен не только с Лизой, но и с тобой. Прости, Лин, но они считают, что в ее смерти виноват ты.
– Я?
– Ради тебя, ради вас с Лизой я говорил с ними о тебе, но они мне не поверили. Они с тобой незнакомы, поэтому им легче винить неизвестного, чем признать правду. Они вчера уехали, тело увезли. Бедная, милая Лиза…
– Умерла? Тело увезли?
– Да, Лин. Да. Такое горе… Я сам не верю…
Автомобили роились у светофоров, широкий бульвар то пустел, то заполнялся машинами. На набережной сидели парочки и семьи, разглядывали мечеть Хаджи Али, сияющий чертог духа в безбрежном океане.
– Расскажи мне, что произошло.
– Может, не стоит пока, дружище? Давай сначала напьемся.
– Нет, рассказывай.
– Для этого мне нужно напиться.
– Дидье, не тяни.
– Знаешь, я ее тоже любил, – сказал он, отхлебнув из фляжки. – Мне тут трудно было без тебя.
Он спрятал фляжку в карман, раскрыл латунный портсигар, взял косяк, раскурил, затянулся и передал мне.
– Нет, спасибо.
– Может, передумаешь? – изумленно спросил он.
– Нет, не передумаю. Мне… терпимо. Рассказывай, что произошло.
– Через день после твоего отъезда я…
– Через день после моего отъезда? Пять дней назад?
– Лин, я пытался с тобой связаться. Из людей Санджая слова не вытянешь, Абдуллу я не нашел. По-моему, он еще ничего не знает.
«Абдулла, где ты?» – с горечью подумал я и вздохнул: