Тень горы
Шрифт:
– Он расстроится. Они с Лизой всегда ладили.
– Да, я помню. Она была ему ракхи-сестрой.
– Правда? Я и не знал. Ни она, ни он мне об этом не говорили.
Священная нить ракхи, повязанная девушкой на запястье юноши, скрепляет их родственными отношениями. Получив такой браслет, юноша становится названым братом и должен всегда защищать честь сестры. Этот браслет – символ чистоты и тесной связи между ними.
– Я тоже был ее ракхи-братом, Лин.
– С каких это пор?
Я не знал, что Лиза совершила
– В ее смерти виновен я, – тихо произнес Дидье. – Я ее не сберег.
Он сделал глубокую затяжку, сморгнул слезы и, посмотрев на меня, хотел еще что-то добавить, но отвернулся, едва наши взгляды встретились. Мы оба знали, что он прав: я оставил Лизу на его попечение и он обещал ее оберегать.
Уличный метельщик прошуршал по набережной, поглядел на меня и дружелюбно кивнул, размеренно взмахивая метлой в такт неспешным шагам.
– Она меня обманула, – сказал Дидье. – Я ей доверял, а она меня вокруг пальца обвела.
– Продолжай.
– Мы устроили вечер французского кино, я сам выбрал хорошие фильмы, думал, ей понравятся. А она вдруг заявила, что у нее голова болит, ушла спать, попросила меня сходить в аптеку за лекарством. Я вернулся, а она сбежала. Записку оставила, что ушла на вечеринку и вернется к утру. – Он вздохнул, покачал головой. По щекам покатились слезы.
– На какую вечеринку?
– Уже потом я узнал, что в честь каких-то болливудских звезд вечеринку в Бандре устроили. Ты же знаешь, в Джуху и в Бандре каждый день вечеринки до утра. Вот я и решил, что Лиза вернется на рассвете, всю ночь не спал вместе с Близнецом – ну, он же вообще не спит. Думал, она мне позвонит. Всех предупредил, даже твоего сторожа.
– И что с того, Дидье? Ты обещал мне за ней присматривать, а она умерла. Не понимаю, как это произошло.
– Лин, ты вправе меня винить.
«Ох, кто мне дал право кого-то винить?» – подумал я. Лиза и меня частенько обманывала, сбегала. Бывало, я понятия не имел, где она и чем занимается.
– Ладно, это все пустое. Я понимаю. Лиза кого хочешь может… могла обмануть. Ты ни в чем не виноват. Рассказывай, что дальше было.
– Ну, я оставил ей сообщение и пошел в «Махеш», в покер играть. С Джорджем Близнецом. Лиза умирала, а я в карты играл. Мне посыльный принес записку, что Лизу нашли. От горя я чуть с ума не сошел.
– А потом?
– Ну, вскрытие показало…
Вскрытие… Тело Лизы разрезали, извлекли внутренние органы… «Не думай об этом. Не представляй!»
– Вскрытие?
– В общем, ужасно, – вздохнул Дидье. – В протоколе вскрытия говорится, что она умерла от сильной дозы транквилизаторов. В одиночестве.
– От рогипнола?
– Да, – кивнул Дидье и недоуменно наморщил лоб. – Может, она рогипнолом баловалась?
– Нет, никогда. Я вообще ничего не понимаю. Мы с ней транквилизаторы ненавидели, она никогда их не употребляла. И знакомых своих отговаривала.
– Сначала в полиции решили, что это самоубийство. Что она специально приняла большую дозу, чтобы наверняка.
– Самоубийство?!
– Любила, Лин. Она умерла.
Рассудок не желал примиряться со смертью. В ушах все еще звенел шаловливый смех Лизы.
– Уберечь я ее не уберег, – сокрушенно сказал Дидье, – но договорился, чтобы в полицейском протоколе самоубийство не значилось. Причиной смерти указан несчастный случай, передозировка рогипнола. Пришлось Дилипу-Молнии взятку дать. Здешним полицейским впору банк открывать, я бы с удовольствием акционером стал.
– А кто тело нашел? Сторож?
– Нет. Тело обнаружила Карла.
– Карла?!
– Вроде бы они с Лизой договорились встретиться у тебя дома. Карла пришла, а дверь нараспашку, и Лиза… В общем, Карла позвала сторожа, тот позвонил в «скорую», потом в полицию…
– Карла?!
Тайный шепот волн перехлестывал через парапет, заливал мостовую. Земля под ногами дрожала.
– Да. Ей трудно пришлось, но она все выдержала. Стойкая она. Несгибаемая.
– Ты о чем?
– В полиции ее допрашивали… с пристрастием. Я ей советовал на время уехать из города, но она наотрез отказалась. И родителям Лизы помогла…
– Ты когда с ней последний раз виделся?
– Вчера. На поминальной службе в Афганской мемориальной церкви.
– На поминальной службе? Так тело же родители увезли…
– Да. Карла все устроила.
Удары сыпались один за другим. Я чувствовал, что сдаю раунд, что не продержусь до финального гонга, до спасительного угла.
– Карла все устроила?
– Да. Между прочим, в одиночку. Я вызвался ей помочь, но она все сама организовала.
– А кто еще был на службе?
– Приятели Лизы из картинной галереи, наши из «Леопольда», Кавита, Викрам, Джонни Сигар с женой, Навин Адэр, Дива Девнани, зодиакальные Джорджи, Стюарт Винсон и его подруга-норвежка. Лизины родители уже увезли тело, поэтому все прошло очень тихо.
– А кто последнее слово произнес?
– Никто. Мы посидели, послушали службу и по одному вышли из церкви.
Вчера. Мне следовало вернуться вчера, быть с теми, кто любил Лизу, а я стоял на пустынной дороге и глядел на отрезанную голову. Вчера худощавый связник в аэропорту предупредил меня ни в коем случае не заходить домой.
«Тебе опасность не грозит», – сказал связник.
Я не обратил внимания, не понял, что именно он мне говорит.
Он произнес «тебе…» и на мгновение замялся.
«Тебе… опасность не грозит».
В опасности был не я, а кто-то другой. Знал ли об этом связник? Знал ли он о смерти Лизы, встречаясь со мной в аэропорту?
И Голубой Хиджаб… Я вспомнил ее слезы, ее печаль, ее долгий проникновенный взгляд при прощании на дороге в аэропорт. Знала ли она о смерти Лизы?
Лиза умерла четыре дня назад. Санджай и его люди наверняка об этом знали – они знали все, что происходит на их территории. Санджай испугался, что я, узнав о смерти Лизы, выйду из себя, поэтому отправил в аэропорт связника – проследить, чтобы я не провалил задания.