Тень Люциферова крыла (Посланник)

Головачёв Василий Васильевич

Конечно, процесс братания здорово походил на описанную стариком Дюма клятву мушкетеров: один за всех, все за одного! Однако это сходство ничуть не умаляло значения свершившегося.

Толя вытащил из кармашка-ножен длинный нож с красивой резной рукоятью, полюбовался и спрятал. Нож назывался засапожник, и подарил его Мстише, предупредив, что нож заговорен и способен рубить металл. Но еще лучший подарок сделал Зу-л-Кифл: помог Никите овладеть "скремблером" способом выхода в эйдос, неподдающимся пси-пеленгированию и прослушиванию. Правда, Сухова это не сильно

обрадовало: способа освободить Ксению не знал и Зу-л-Кифл, маг, который мог бы бросить вызов любому из Великих игв.

– О чем задумался?
– спросил наконец Такэда, оглядев их стоянку.

Озеро находилось в кольце живописных скал, зарослей колючек, "шерстяного" кустарника, отгораживающего пляж с крупным белым песком от скалы с пещерой, где они спали. Небо здесь днем было дымчато-бесцветным, а ночью - темно-серым, беззвездным, толстая шуба атмосферы не пропусала их лучи на поверхность планеты.

– Ого-го-го!
– заорал вдруг Такэда.

Сухов вздрогнул, вырванный из состояния созерцания.

– Ты что?!

– А ничего, - спокойно ответил Толя.
– Горло, тренирую. По утрам. Так куда мы сейчас направляемся?

– Завтракать мы направляемся. Будешь еще кричать, заколдую в... Сухов подумал, - в рака.

Такэда зашипел, попятилс-я, кланяясь, в речи его прорезался знаменитый японский акцент.

– Сапасибо, гаспадина, однако, луцце не нада.

Никита фыркнул, примерился щелкнуть Толю в лоб, не попал и полез в бой. Тренировка закончилась купанием в озере, воды которого для питья не годились из-за большого содержания солей и окислов тяжелых металлов.

Позавтракали остатками продуктового пайка, которым их снабдила Лада. Жена Мстиши готово была отдать и скатертьсамобранку, но, во-первых, земляне вряд ли овладели бы искусством приготовления яств в короткие сроки, а во-вторых, свойства скатерти - магического кухонного комбайна, упакованного в скатерть с помощью субмолекулярного сжатия, едва ли сохранились бы в иных вселенных с другими законами.

– А теперь, - твердо сказал Сухов, больше для себя, чем для Толи, мне предстоит путь за Предел.

Выход в эйдос, понял Такэда не без внутреннего трепета, не показав, однако, что ему не по себе. Помочь другу в случае осложнений он бы не смог.

Они вышли из пещеры, прихватив снаряжение, и устроились на берегу озера, в россыпи валунов, скрывающих их от нескромного взгляда, если бы таковой объявился. Никита уселся в позе синсокан, сосредоточился и уже через минуту "ушел", представив себя огромной космической пустотой без свойств, протяженности, времени и координат. А когда "скремблер" заработал - выйти в ментальное поле-пространство информационно-энергетических связей и мысли-действия было уже несложно.

Такэда наблюдал за переходом паранорма в состояние потока-приема информации со смешанным чувством зависти и тревоги. Он уже не говорил себе, как раньше, что насколько все было бы проще, окажись в положении Никиты он сам, однако от зависти избавиться не мог.

Вокруг Никиты заискрились голубые ниточки,

паутинки, собираясь в голубоватую сеточку свечения. Он побледнел, стал полупрозрачным, словно из расплавленного стекла, но на этом эффекты перехода не закончились, их спектр был явно богаче предыдущих.

Воздух вокруг мага как бы загустел и завибрировал, почва под ногами стала заметно вздрагивать, будто пласт желе, а озеро внезапно застыло. Замерзло! И на льду невидимый резец почти мгновенным росчерком вырезал портрет Ксении. Затем "лед" растаял вместе с портретом, зато на месте Сухова возник столб темноты, похожий на скрученный дымный смерч, ушел в небо. По окрестностям озера прокатился обманчиво мягкий раскат грома, от которого "желе" берега под ногами закачалось сильней.

Столб тьмы исчез, Сухов по-прежнему сидел на том же месте и в той же позе, но уже светился весь. Он как бы состоял из голубовато-сиреневого переливчатого свечения, изредка сбрасывая расширявшиеся и тускнеющие волны света, повторявшие контуры его тела. И наконец Такэде, который наблюдал за происходящим, затаив дыхание, показалось, что Никита мгновенным скачком превратился в гиганта, размерами превосходящего планету, наделенного невообразимой мощью и властью!

Удар по психике был сравним с физическим ударом по голове, от которого Такэда "улетел" в нокдаун, но диморфант защитил его и от этой "дружественной оплеухи" Никиты. Когда Толя пришел в себя, Никита был уже самим собой, обыкновенным человеком с гримасой раздумья на челе.

– Изыди, сатана!
– слабым голосом проговорил Такэда, отмахиваясь рукой.
– Ты - это ты или обман чувств?

– Я - махди, Посланник богов!
– гордо изрек Никита, но не выдержал и засмеялся.
– А ты старый и больной инженер...

– Ладно, ладно, махди...
– посерьезнев, сдвинул брови Толя.
– Хорошо то, что хорошо кончается. На этот раз ты никого не встретил?

– Встретил, - кивнул Никита, не меняя задумчивого выражения лица. Они все там... пасутся, как и тысячи магов всех времен в вселенных. Как известно, тень и свет равны, и в эйдосе магов и демонов поровну. Но Зу-л-Кифл был прав, можно пить бессмертие эйдоса тихо, не поднимая брызг и волн.

– И что ты вызнал?

Сухов потянулся к дипломату транскофа, который обречен был таскать Толя, достал из него вардзуни; меч Толя носил на поясе, как и сам Никита.

– Я вызнал, что существует ряд энергий, не ощущаемых человеком. Вардзуни в руках Сухова окутался сеткой желтоватых разрядов, эта потрескивающая "шуба" сползла на пальцы Никиты, подобралась к локтю, плечу, шее и через несколько мгновений окутала его всего. Такэда дернулся было к нему, но танцор не реагировал на свечение, смертельно опасное для всего живого. Там, где оно сползало с его ног на песок, начала образовываться дымящаяся впадина.

– А также и то, что ими можно управлять, - продолжал Сухов, как ни в чем не бывало. Копье в его руке засияло белым накалом и с треском превратилось в молнию, вонзившуюся ему в грудь.