Тень мачехи

Гимт Светлана

— А… — отмахнулась Татьяна. И, не подобрав слов, процитировала: — Делай что должно — и будь, что будет.

Она подставила под Фроськино вымя другое ведёрко, и сжала её соски. Первые струйки молока, как горох, ударили в пластмассовое дно. И зажурчали, взбивая на быстро прибывающем молоке облачко пены. Анюта заворожено смотрела.

Дверь дома открылась, и на крыльцо вышли Залесский и Волегов. Юрий взглянул на Таню и, улыбнувшись, поднял бровь:

— Знаешь, я не перестаю тебе удивляться.

Волегов лукаво

хмыкнул и хлопнул его по плечу:

— Тогда ты пропал, дружище. Если ты постоянно открываешь в своей женщине что-то новое, у вас будет очень долгий и крепкий брак.

— А мне другого и не надо, — Залесский посмотрел на Таню долгим взглядом. Она зарделась, и опустила глаза, сосредоточенно массируя Фроськино вымя. Снова принялась доить. «Тётя Лида говорила, нужно выцедить всё, до последней капли, — твердила она про себя, пытаясь отвлечься. — Иначе молоко может пропасть. А половину того, что надоено, отнести козлятам». Но, подняв глаза, снова встретилась взглядом с Залесским. И в этом взгляде было так много всего — затаённая нежность, гордость, одобрение… и любовь. Несомненно — любовь.

— Предлагаю решить вопрос, не терпящий отлагательств, — заявил Волегов. — Давайте все в дом, поговорим, как лучше всё устроить с Викой.

— Я сейчас, — Татьяна взяла ведёрко с молоком и пошла в козлятник. Отлила половину ушастикам, которые сразу начали нетерпеливо совать мордочки в чашку. И вернулась в дом. Села рядом с Анютой, на руках которой лежала Викулька.

— У меня предложение, — сказал Сергей. — Тань, ты уже какое-то время с Викой, а нас она не знает. Боюсь, если мы её сейчас заберём, девочке будет трудно. Стресс и всё такое… В общем, я предлагаю — точнее, прошу — поехать к нам всем вместе. Викулька привыкнет к Анюте, к новым бабушке и дедушке, ну и ко мне заново. А потом вы с Юрой вернётесь домой.

— Таня, Юра, соглашайтесь! — взмолилась Анюта. — Это действительно будет самый лучший вариант!

Татьяна замялась.

— А как же Алевтина Витальевна? — спросила она. — У неё ведь никого не осталось. А ей сейчас уход будет нужен, внимание. Я хотела вернуться в Новороссийск, когда её переведут из реанимации…

— Мы заберём её в Москву, — быстро сказала Анюта. — Правда, Серёжа? Устроим её в хорошую больницу. Может, там она быстрее выздоровеет. А ты сможешь её навещать.

Татьяна нерешительно посмотрела на Залесского.

— Это хороший вариант, — сказал он в ответ на её немой вопрос. — Думаю, стоит согласиться. А когда Вика попривыкнет, мы с тобой вернемся домой, нас Петровна уже заждалась. От нашего города до Москвы три часа езды, ты сможешь навещать Алевтину Витальевну. По крайней мере, это удобнее, чем летать в Новороссийск.

Таня задумалась. Конечно, и в этот раз Юра был прав. Но что потом?

— А когда она выздоровеет? Она же Викульку очень любит, родная внучка, всё-таки. И кроме

неё у тёти Али никого не осталось.

— Решим мы и этот вопрос, не волнуйся, — успокоил её Залесский. — Ребята же не против, чтобы она с Викой общалась. Да?

— Нет, конечно, — ответила Анюта. И Волегов тоже кивнул, вполне уверенно — к матери Натальи у него не было никаких претензий.

— Юра, а для тебя не будет проблемой пожить с нами в Москве? — робко спросила Татьяна. — Ты из-за меня и так, наверное, работу забросил.

— Буду ездить туда, когда потребуется, — пожал плечами Залесский. — Не волнуйся, я всё решу. В конце концов…

Скрип открывающейся двери прервал его. В дом, тяжело переваливаясь, вошла тётя Лида, за ней семенила бабушка.

— Ой, да у нас гости! — воскликнула тётка, обмахивая платком раскрасневшееся лицо. И Татьяна поняла, что она немного навеселе.

— Бабуль, тёть Лид, знакомьтесь, это друзья мои, — сказала Таня, представляя каждого по имени. — А это мой Юра.

— Хороший! — от души похвалила тётка, пристально глянув на Залесского. Тот на мгновение смутился, но затем подошел и поцеловал ей руку.

— Танюшку береги! — строго сказала ему бабушка, сверкнув синими глазами. Маленькая старушка выглядела такой грозной, что все украдкой заулыбались. Но Залесский склонился и к её руке, а потом серьезно сказал:

— Обещаю вам.

И разом стало понятно, что он не шутит.

— Ох, а мы-то — как хорошо сходили! — довольно сказала тётка. — Бабушка твоя в гостях и вздремнуть успела. А чего стесняться. Свои же. А вы чего? Чаю-то попили?

— Да, спасибо! — откликнулась Элина. — Очень вкусное у вас варенье!

— Это вы какое, крыжовенное ели? Так я в него орехи добавляю, — начала рассказывать тётя. А Таня шепнула Анюте: «Пойду молоко прокипячу, нужно Викульку перед дорогой накормить».

Включив маленькую электрическую плитку, которая стояла в закутке за печкой, Таня перелила молоко в кастрюльку и задумалась, помешивая его. Вроде бы, всё устроилось. И скоро придётся уехать. Только жалко, что так мало погостила у бабули с тётей Лидой. Они ведь ждали её больше тридцати лет — а она меньше недели у них побыла.

И Татьяна вдруг поняла, что ей ещё нужно сделать.

Молоко зашипело, тоненькие цепочки пузырьков появились у краёв кастрюльки. Когда белая пена начала подниматься вверх, Татьяна ловко сняла посудину с плиты и перелила молоко в бутылочку. Поставила её в ковшик с холодной водой — так быстрее остынет. А сама взяла телефон и вышла во двор. Обогнула дом — хотелось найти уголок, где её бы никто не потревожил. И набрала знакомый номер.

Отец сразу снял трубку, будто ждал звонка.

— Папа, привет! — тепло сказала она. — А я у бабушки сейчас, в Ляпуново. Они с тётей Лидой тебе привет передают. И очень ждут тебя в гости.