Тень мачехи
Шрифт:
— Янка, ты можешь меня сегодня взять на чистку? — взмолилась она. Слово «чистка» было жестким, равнодушным, бесчеловечным. И звучало, как кощунство. Но Татьяна знала — иного выбора нет.
Подруга хлестнула черными глазищами из-под вороной, кукольно-ровной, до бровей, челки. Вытащила из вены иглу, придавив выступившую бордовую каплю мокрым ватным шариком. Пахнуло спиртом.
— Ну вот, зажми, — она послушно перехватила шарик, и Яна выпрямилась во весь свой великанский рост. — Ты же знаешь, у нас плановые манипуляции по утрам проводятся… Если делать сейчас, мне придется тебя как экстренную пациентку проводить,
Татьяна лишь кивнула, заторможено глядя перед собой. В стекле медицинского шкафа, поверх таившихся в глубине биксов, пачек лекарств и одноразовых шприцев, почти прозрачным привидением отражалось ее лицо. Странно было смотреть вглубь него. Там, в шкафчике, хозяйничал ловкий, почти невыносимый для нее сейчас порядок — много лет Таня безуспешно пыталась навести такой в своей жизни. Не вышло. Да и могло ли выйти?
Она отвернулась, прячась от самой себя. Процедурка. Голубой кафель на высоких стенах, столы на колесиках, подставившие спины под кюветки и баночки с шовным материалом, синяя ширма, скрывающая гинекологическое кресло — все холодило, внушало отвращение. Но от мысли, что именно здесь ей помогут, стало немного легче.
— Эй, ты чего? — Яна тронула ее за плечо, потянулась, пытаясь поймать взгляд подруги. — Что за срочность? Боли появились? Кровит?…
— Ничего такого нет, — Тане отчего-то стало душно и она стянула маску с лица.
– Янка, прости. Если надо до завтра дотерпеть, то конечно… Но я с ума схожу от того, что он у меня в животе — мертвый! Ты не представляешь, как мне страшно…
— Да успокойся ты, придумаем что-нибудь, — Яна посмотрела изумленно.
«Как на сумасшедшую смотрит, — тоскливо подумала Татьяна. — Скоро все будут так смотреть. Все узнают о приступе, к гадалке не ходи: Кате Петровне только попади на язык — разнесет по всей больнице. Мать про таких говорит «вода в жопе не держится». Ох, кстати, мать… Не дай Бог еще она узнает… Торжества будет — через край».
4
Инесса Львовна еще раз набрала на сотовом номер Татьяны. Вот где ее носит?! Длинные гудки звучали раздражающе ровно. Вяземская дала отбой и, подойдя к окну, растерянно поправила подставку белой орхидеи.
Инесса считала Татьяну своей лучшей сотрудницей, присматривалась к ней — лет через десять нужно будет решать, кого поставить на заведование вместо себя. Прилежная и ответственная, Демидова была хорошим кандидатом. А тут такое! «Нет, ну наверняка ничего серьезного, — успокоила себя Вяземская, — басни Кати Петровны тоже надвое делить нужно, то еще помело… Хотя на пустом месте даже она такое бы не придумала».
Заведующая вышла в коридор, направилась к палате, крайней от двери в педиатрию. Там лежала их постоянная пациентка — четырехлетняя девочка с бронхиальной астмой. Бабуля Ангелина Васильевна, патронировавшая ее, была не в меру любопытна и знала все новости отделения. «Выспрошу всё у нее, а если информация подтвердится, попрошу пока не обсуждать это ни с кем. Не нужны нам ни паника среди пациентов, ни пятно на репутации отделения», — размышляла заведующая.
Негромко постучав, она приоткрыла дверь палаты. Ангелина Васильевна сидела в кресле, распускала полосатый свитер, ловко привязывая обрывки шерстяных ниток — каждую к клубку своего цвета. Завидев Инессу Львовну, прижала палец к
— Посоветоваться с вами хочу, Ангелина Васильевна, — дипломатично сказала она. И старая сплетница важно кивнула, поплыла к кабинету вслед за Вяземской.
Поговорили они быстро — пяти минут не прошло, как бабуля отправилась восвояси. «Болтать она, конечно, будет, с этим ничего не сделать, — думала Инесса, снова набирая номер Демидовой. — Ведь видела и слышала то же, что и санитарка… Надо же, сцепилась с Тихоновой! И обморок этот — прямо на работе…»
— Да, Инесса Львовна, извините, не могла раньше ответить. — Голос Демидовой был приглушенным. — Я в гинекологию к Яне отошла.
— Татьяна Евгеньевна, что произошло? — заведующая старалась говорить спокойно. — Мне сказали, у вас… ммм… был стресс?
— Простите, я перенервничала. У меня опять замершая беременность, — тускло ответила Татьяна. — Мне Костромина уже поставила успокоительное. И госпитализирует сегодня.
Заведующая помолчала. А что тут скажешь? Сама прошла через подобное когда-то, так и не смогла забеременеть… И муж ушел. Тяжело всё это.
— Ох, Таня, — вздохнула заведующая. Она редко обращалась к сотрудникам на «ты», блюла начальственную дистанцию. Но сейчас они говорили, как две женщины, объединенные общим горем. — Сочувствую тебе. Но до работы всё равно допустить не могу, войди в мое положение.
— Я понимаю, — перебила Демидова. — Купченко меня подменит.
Ее голос звучал сухо, но Инесса Львовна уловила в нем нотки обиды.
— Ладно. Выздоравливай, — сказала она.
«Татьяне не мешает нервы подлечить, — подумала Вяземская. — Но сама она за помощью не обратится. Как большинство врачей, сапожник без сапог: других лечит, а своё здоровье по боку».
Поискав в записной книжке, она набрала номер Федора Сергеевича Лемешева — психиатра, с которым была знакома по работе уже лет двадцать. Дозвонилась быстро, после вежливых расшаркиваний кратко описала суть дела.
— Ничем не могу, Инесса, — с сожалением сказал Федор Сергеевич. — Я же в Польше сейчас, у дочери. Как полгода назад на пенсию вышел — так сразу сюда. Помогаю с садом и внуками.
— Тогда посоветуйте кого-нибудь, — попросила Вяземская.
— Есть там у вас один парень, Игорь Новицкий. Опыта у него маловато, конечно, но хотя бы теорию знает неплохо, другие по сравнению с ним недоучки… Не больно-то охотно идут сейчас в нашу профессию, — пожаловался Лемешев. — А кто идет, больше на наркологию упор делает — на ней хоть заработать можно. Психиатрия им так, по боку…
Новицкому тоже удалось дозвониться с первого раза.
— Скоро буду, — пообещал он, выслушав просьбу Инессы Львовны.
— Мне уже бежать пора, но я вас прошу — отзвонитесь по результату. И, пожалуйста… Будьте с ней поделикатнее. Она наша коллега, все-таки. Давайте проявим участие.
Завершив разговор, Вяземская почувствовала удовлетворение. Ее отделение будет работать без сбоев. И сотрудники тоже. Просто некоторым нужно помогать — вот как Татьяне.
Лепесток белой орхидеи оторвался, спланировал на подоконник. И, глядя на него, Инесса Львовна вдруг засомневалась: а не перегнула ли она, пригласив психиатра?