Тень мачехи
Шрифт:
«Но в этот раз, впервые за все время, я смогла двигаться и кричать. Значит, болезнь прогрессирует, — с тоской думала Таня. — И если раньше я могла вообще не комментировать свои выпадения из реальности — ведь они оставались незаметными — а обмороки объяснять обычным переутомлением, как мне быть сейчас? Все видели, как я раз за разом хлопала дверью и не могла остановиться. Слышали, что кричала санитарке: «Кукла!». Бедная Катя Петровна, я ведь чуть не подралась с ней… А потом потеряла сознание. Естественно, что после такого они пригласили психиатра. Может быть, все-таки сдаться? Ведь неизвестно, к чему Пандора приведет
Мужчина нарушил затянувшееся молчание:
— Инесса Львовна попросила побеседовать с вами еще и потому, что считает: сами вы к специалисту не пойдете.
Татьяна посмотрела на него в упор.
— Ну, раньше не было повода, — ответила она. — А сейчас… Зачем куда-то идти? Вы же здесь. И я согласилась с вами поговорить.
— Вот и замечательно! Рад, что вы признали наличие проблем.
— Признала, куда ж деваться, — тяжело вздохнула она. И, будто заставляя себя прыгнуть с обрыва в неизвестную глубину — где то ли выплывешь, то ли преломаешься вся — выдавила, сгорая от стыда. — У меня не первый раз такое…
«Сейчас я ему все расскажу, сейчас, сейчас… Нужно просто набраться смелости. И нечего тут стыдиться, болезней вообще стыдиться нельзя, надо лечить…» Но язык будто примерз, и грудь словно льдом сковало — ни одного слова не выдохнуть. А под этим льдом синим пламенем билось предчувствие, измученно шептало ей: «Не говори, не говори, не говори…»
Психиатр смотрел на нее, кивая, и в глазах его мелькнул нехороший огонек самодовольной уверенности — не зря, мол, приехал, не ошибся адресом. Взгляд стал покровительственным, оттененным легким презрением. Будто с душевной болезнью Таня — человек второго сорта. Даже не человек — субьект для изучения. Ей стало неуютно под этим взглядом, будто ее вытолкнули за черту, за границу полноценности.
— Если приступ случился не впервые, давайте сделаем так: я устрою вас на недельку-другую к себе в стационар, и мы проведем полное обследование, — сказал Игорь Анатольевич, поправляя очки. — А там посмотрим.
«Он предлагает мне лечь в психушку», — с ужасом осознала Татьяна. Она почему-то не ожидала этого. Ей казалось — они просто поговорят, он выслушает, скажет, на что похожа Пандора с профессиональной точки зрения. Может быть, посоветует лекарства… Но упечь ее в психушку?!? После которой может полететь к черту все — работа, здоровье, отношения с близкими?!
— Вы с ума сошли! — гневно выдохнула она. По отношению к психиатру это прозвучало издевательски, и он скривил губу, недовольно прищурился. Бросил свысока:
— Не надо нервничать, Татьяна. Не усугубляйте ситуацию.
Он может госпитализировать ее силой, вдруг поняла она. Психиатрам это позволено. Липкий страх пополз по коже слизняком, уголок рта дернулся, словно его потянули за рыболовный крючок. Таня сцепила пальцы, сжала руки так, будто хотела переплавить их в крепкий, закрывающий от чужих, замок. А психиатр смотрел на нее, изучал, как муху-дрозофилу. И под этим его взглядом Таня вдруг расслабилась, вдохнула полной грудью. В ней поднялась особая сила — крепкая смесь страха, упорства и своенравия — долгие годы помогавшая скрывать от других Пандору и врать в глаза каждому, кто хоть что-то подозревал. Хитрость высунула
— Вы не поняли, — медленно проговорила Татьяна, невесело улыбнувшись и добавив в голос небольшую горчинку, как раз, чтобы показать, что она по-прежнему обеспокоена своим состоянием. — Я и раньше падала в обморок от переутомления. И в институте во время сессий, и когда училась на втором высшем, одновременно работая. Знаете, просто сил на все не хватало, не спала толком, забывала поесть. Вот и сегодня тоже — понервничала на голодный желудок, и, видимо, сахар в крови упал… Вот вам и обморок.
— А приступ?
— Какой приступ? — изогнула бровь Татьяна.
— Инесса Львовна сказала мне, что вы кричали, хлопали дверью, набросились на санитарку, — занервничал психиатр. — Это так?
— Об этом я ничего не помню, — развела руками Таня.
— Но сотрудники и больные сказали, что это так, — Игорь Анатольевич оставался непреклонным. — А если такой приступ закончился обмороком, после которого наступила кратковременная амнезия — ситуативная потеря памяти — обязательно нужно обследоваться! Ведь такие симптомы могут говорить о скрытой эпилепсии!
Татьяна чуть не рассмеялась в голос. «Так вот какова ваша версия! Ну, удачи, Игорь Анатольевич!» — мстительно подумала она.
…Один из приступов случился у нее на втором курсе медицинского, до этого их не было года три. Мать в тот день устроила ей скандал, обвинив в краже денег. Татьяна их не брала, она вообще ни разу в жизни ничего не украла — и оттого материны слова казались во сто крат обиднее. Таня что-то говорила, оправдываясь, но мать орала громче, наскакивала на дочь, как разозлившаяся болонка, а потом вкатила Тане такую пощечину, что у той в глазах потемнело. А когда пелена спала, перед Татьяной прыгала и визжала, задрав к ее горлу негнущиеся пластиковые руки, отвратительная до дурноты кукла. И ледяной ветер, грохоча о пластмассовые стены, оглушительно выл: «Ппан-доо-ораа».
Когда Татьяна пришла в себя, она так и лежала в коридоре — на том самом месте, где стояла, выслушивая материнские оскорбления. Нога и рука затекли, плечо болело — по всем признакам, она пролежала в обмороке не меньше часа. Тяжело поднявшись, Таня попыталась дойти до своей комнаты и увидела мать — та сидела за кухонным столом и спокойно читала дамский журнал, сплевывая кожурки от семечек в бело-рыжую пиалу.
Деньги вместе с кошельком нашлись в тот же день, под разорвавшейся подкладкой материнской сумки.
Но после этого приступа Таня поняла, что Пандора не осталась в прошлом. Что она и дальше будет загаживать её жизнь. Вот тогда Татьяна впервые задумалась — а не лучше ли перевестись в другой вуз? Правильно ли посвящать свою жизнь медицине, зная, что имеешь расстройство психики?
Но медицина была детской мечтой. И Татьяна изо всех сил принялась искать разгадку Пандоры.
Бесконечно штудируя учебник психиатрии, как бы невзначай задавая вопросы преподавателям, наблюдая симптомы МДП и шизофрении «вживую», во время учебной практики, она снискала себе славу въедливой отличницы — но ответа на свой главный вопрос не нашла. По симптоматике и особенностям течения Пандора не подходила ни под одно из известных психиатрических или неврологических заболеваний.