Тень на обороте
Шрифт:
Ведьма пошатнулась, зло оскалилась, оборачиваясь. Металлическое острие жутковато торчало над левым глазом, располовинив бровь. Люди отпрянули и громко зароптали.
— Добивай!
За мгновение до того, как полетел первый камень, мне вдруг померещилось, что каменистый пятачок земли окружают не люда, а только маски, обернувшиеся черной половиной.
Потом над моим плечом коротко свистнуло. Брошенный камень ударил ведьму в бедро, она качнулась и резко оглянулась. Хотела увидеть обидчика, но задела взглядом меня… Всего лишь мгновение
Ждала помощи?
Губы ведьмы скривились в усталой, понимающей усмешке.
…Камни еще летели, когда женщина в вышитой блузке рассыпалась сонмом водяных брызг. Там, где она только что стояла, темнело пестрое мокрое тряпье и с тусклым звяканьем упали наземь пара гарпунов.
Полыхнул фейерверк. Сначала робко, но затем увереннее заиграла музыка. Только мне лично веселиться расхотелось. И Елета, к счастью, куда-то подевалась… Сам не знаю зачем, я двинулся прочь по улице, забирая все правее. Людей здесь почти не осталось, дома сонно жмурили ставни и жались друг к другу. Даже улица казалась теснее, чем была днем. И Илгин дом, стоявший чуть на отшибе, сейчас будто переполз поближе к соседям — такой же тихий, темный, пустой.
Вот и хорошо. А что я, собственно, намеревался делать? Напроситься в гости?
Прочь отсюда…
Бурьян запротестовал, когда я бесцеремонно вломился прямо в заросли, решив сократить дорогу. А потом запротестовал невнятный кустарник, негодующе осыпавший меня мелкими орехами и моросью. Потом упавшее дерево стукнуло под коленки… Хм, похоже, дело не в желании сократить путь, а в том, что я снова слишком много выпил. Этак недолго и мимо замка промахнуться. Хотя, вон, кажется, просвет… И там кто-то разговаривает.
— … по слухам в новом году родившихся на островах детей станут у матерей отбирать.
— Почему?!
— Ну, вроде как Оборотень тут побывал, мог и… ну, вы поняли.
— Так если при законном муже дитя…
— Глупая! Да если Оборотень кого захочет, так ему и муж не помеха. Он сам твоим мужем оборотится. Да и тебе же лучше от ублюдка избавиться. Кто его знает, колдуненка-то…
— Эй! Там что-то в кустах шуршит!
Ну, только еще оглушающего визга мне не хватало.
Зато дорога расчистилась.
…Мир на край пропасти привели люди, возомнившими себя всемогущими. Мир заглянул за грань, на Изнанку, и ужаснулся. Земля раскололась и ушла под воду, а та, что осталась, поделилась на острова, которые боялись сближаться вновь.
Но мертвая зона все равно ширится. Мир истончился, разъеденный творимым людьми злом, балансирует на грани срыва. Равновесия — нет. И скоро все вновь опрокинется…
Из манифеста последователей ложного Оборота.
Глава 8.
Окраина города Пестрых рек кажется пустой.
Украшения еще не сняли, ветер гонят по мостовой цветные и блестящие ленточки, тускло светящиеся шарики, просто мусор.
— …летом, в самую жару нашли девочку девяти лет, поруганную и убитую, —
— А родители? Далеко жили? — я рассматривал проносящиеся мимо фальшивые фасады домов — чем дальше от центра города, тем они становились проще и невзрачнее. Так, наскоро размеченные очертания.
— Нет, мать живет рядом, — отчего-то виноватым голосом отозвался Эввар. — Она даже не заметила, что дочь пропала, — Он пошуршал бумагами. — Наверное, и впрямь окраина надышалась мертвой зоной, люди здесь… странные.
— Ты из-за этого поехал?
— Ну, я подумал, что раз ты не бросил меня в последний момент, то и мне следует… — маг смешался, неловко заерзав.
Я с любопытством посмотрел на него. Неужто этот увалень всерьез? Забавно.
Эввар сделал вид, что изучает растрепанную подборку бумаг, которую вручил представитель городских властей. Представитель отчаянно робел, пытаясь высмотреть среди мрачных, утомленных физиономий самую страшную, принадлежащую Оборотню. Сдается мне, что на эту роль он назначил свирепого Малича.
— Еще там плодятся секты то старокнижников, то жертвецов Последних дней, то адептов большого Оборота. Не так давно адепты устроили торжество на окраине и принесли в жертву… э-э… ну, в общем, неважно.
— Ты боишься меня шокировать? — восхитился я.
— Просто не хочу об этом рассказывать.
Надо же, а он и впрямь не притворяется.
Улица постепенно снижалась, так что вскоре карета покатилась по наземной дороге, а город приник к подножию скал, размещаясь в скромных двух-трех ярусах.
— В центре считают, что окраина проклята. Там вроде бы давным-давно, еще при Оборотнях, были то ли жилища рабов, то ли какое-то капище… Ну, и вроде как сохранилось заклятие.
«…посодействовать местным властям. Полагаю, на этом мы сможем считать вашу миссию исполненной. Бедняга Гергор, наверняка, уже заскучал в одиночестве в Черноскале… — Ставор мельком усмехнулся. — Не думаю, что просьба городского главы станет для вас обременительной. Мэр всерьез полагает, что мертвая зона неведомым образом распространилась на некоторые части вверенного ему города… С людьми, мол, там что-то неладно…»
— Этим летом, — вдруг подал голос Малич, хмуро пялившийся в окно, — отец запер семейство в доме и поджег. Твердил, что устал. Днем и ночью работает, а жена все плодит и плодит… — Малич повернул голову к озадаченному Эввару и добавил таким тоном, будто это что-то объясняло: — Случилось это возле Императорских островов, в самом сердце мира… А вы болтаете про «мертвую зону»!
И как на это реагировать? Мы промолчали: Эввар прочувствованно, я безучастно. А то мне неизвестно, что творится на Имперских землях!