Тень на обороте
Шрифт:
Не знаю, что я ждал увидеть в этом рюкзаке, но стало муторно. Глупая девчонка залезла в башню не вооружившись ничем, кроме плохого ножа и отравленного дротика. На что она надеялась?
…Никто меня не задерживал и не пытался составить компанию. До отъезда еще достаточно времени, и я волен использовать его по своему усмотрению. Хоть спозаранку прогуляться по окрестностям.
* * *
В сарайчике зашуршало. Воодушевившись, я потянул хлипкую дверь на себя — ну так и есть, в полутьме поблескивают глаза крестокрыла. Мое появление он встретил злобным фырканьем, а доски,
— Тихо, Олль, — покопавшись в памяти, произнес я и осторожно вытянул руку. — Не желаешь прогуляться?
Крестокрыл угрожающе щелкнул зубами, вскинул голову, но после пары минут уговоров, позволил приблизиться и даже облачить в самопальную сбрую.
Что ж, Илга… Крестокрыл тебе больше не понадобится, а оставить его здесь — это скорее всего облечь на мучительную смерть от жажды и голода.
Покалеченный скакун с места взял в галоп. Время от времени я ощущал, как под гладкой шкурой перекатываются мышцы и напрягается обрубок, оставшийся от когда-то широченных крыльев — крестокрыл еще помнил, что значит летать. Бедняга… Я и раньше слышал, что в Рудниках уродуют крестокрылов. Пользы от летучих тварей в штольнях никакой, но надсмотрщики покупают дорогих зверей ради престижа и режут крылья, чтобы те не могли взлететь и разбить тупые головы своих всадников о каменные своды.
На мост я вынесся опрометью, но потом придержал разгоряченного скакуна и свернул на городскую дорогу уже степенным шагом. Привлекать внимание совершенно ни к чему, а замеченные с моста пестрые россыпи палаток и шатров на побережье немного успокаивали — значит, циркачи еще не уехали.
Впрочем, я все равно безнадежно опоздал.
Ни следа здоровенного цветного купола из ткани не осталось на площади. Истертая брусчатка чуть поблескивала. Ранний торговец, зевая, натягивал тент над своим лотком. Половина домов, выходивших фасадами на площадь, еще щурила прикрытые ставнями окна. Редкие прохожие спешили по делам.
Может, я все-таки ошибся? В конце концов, выпил тогда порядком…
— Цирк? — переспросил недовольный конопатый паренек, вооруженный потрепанной метлой. — Не-е, цирк — это на соседней улице! Только там не цирк, а балаганщик с дрессированными омарами… — Он оживился и с удовольствием прекратил изображать, что занят уборкой. — А если вам настоящий цирк нужен, так легче пойти на Красную, где показывают фокусы с деньгами и огненный шторм… Только, кажись, они тоже съехали, потому что у них саламандра сбежала и подожгла магазин сластей, а господин Куроед, даром, что кондитер, а сам горче хины и…
— Мне нужен тот цирк, что стоял на этой площади, — нетерпеливо оборвал я.
— А… О! — глаза парня округлились. — Ну, это… Я не знаю…
— Чего ты не знаешь? — я едва сдерживал раздражение
— Ну… — Паренек почему-то покосился на середину пустой площади, где сиротливо сбилась кучкой облетевшая за ночь с ближайших кленов листва, и пробормотал фальшиво: — Не знаю, о чем вы, добрый господин!
— Во время праздника здесь стоял цирк. Он уехал? Давно?
— Слушайте… — Даже веснушки
Желание встряхнуть собеседника стало нестерпимым.
— Я не вынюхиваю, а спрашиваю. Всего лишь хочу знать когда и куда они уехали. Мне понравилось представление, хочу еще разок сходить… И нет здесь никаких сторожей! — сквозь зубы процедил я.
— А! — парень мялся в трусливом сомнении. — Вчера… Вчера отбыли. Вы на побережье лучше спросите! — он с облегчением спешно зашаркал метлой, подняв тучу пыли.
Пришлось возвращаться к берегу.
Усеянное лагерями побережье зияло лакунами там, откуда уже снялись некоторые труппы, и казалось безлюдным. Похоже, все эти бродяги, актеры и музыканты предпочитали ночной образ жизни и сейчас дружно отсыпались. Перекрывая шум прибоя, одиноко и навязчиво напевала невидимая флейта.
— Цирк? — однообразно переспросили меня уже в четвертый раз, когда я устав слоняться между палатками, кострами и телами спящих, прикорнувших прямо под открытым небом, принялся задавать вопросы. Немногим самоотверженным, кто, позевывая, занимался хозяйством. — Так тут цирков много… Выбирай!
Я скрипнул зубами, поскольку только что внятно произнес «Черный цирк». Но меня в четвертый раз деланно не поняли. Пришлось объяснить снова.
— Ах, это… — встрепанная женщина в полосатом платье внезапно увлеклась помешиванием сытно пахнущего варева в котле над огнем.
Что ж, хоть какое-то отличие от скучных и неприязненных «не знаю», которыми меня потчевали у предыдущих стоянок. Я воодушевился. И зря.
— Они уже отбыли. Позавчера.
Повариха зачерпнула из котла, подула, попробовала варево. И проделала она эти нехитрые операции слишком усердно, с преувеличенным вниманием, явно избегая смотреть в мою сторону. Ложка у нее была с длинной ручкой, покрытой неровно снятой корой и казалось тоже полосатой, в тон платью хозяйки.
— В городе сказали, что только вчера.
— Ну, может и вчера, — нехотя признала женщина, брезгливо дернув плечом. — Все равно давно. Если желаете угнаться, то уже не поспеете… — Она уронила ложку в котел и, наконец, взглянула прямо на меня. Над переносицей собрались морщинки. — И хорошо. Не надо за ними гоняться. Пусть себе едут.
— Мне — надо, — возразил я хмуро.
— Если кто поманил вас, то не верьте, все там ложь.
— Глупости, Верина, — вдруг послышался хриплый, прокуренный голос из стоявшего чуть поодаль грязноватого, но добротного шатра.
Оттуда выбрался коренастый человек в полосатых же штанах. Длинные усы свисали на обнаженную, покрытую черной порослью мускулистую грудь, словно побеги, давшие богатый урожай. — Те кого они поманят, вопросов не задают… У парня, видать, увели кого-то. Невесту, небось?.. — он прищурился оценивающе и сам себе возразил: — Не, если б невесту, огня бы в глазах было побольше. Сестру, что ли?
Что значит огня побольше? — мимолетно возмутился я, а вслух сказал:
— Неважно. Мне нужно их найти.