Тень пустоты
Шрифт:
Или другая крайность — можно представить, что я выкладываю дары, подкупаю лес. Глупее не придумаешь, подкупать лес патронами. Лучше бы воду предложил, или кадку с землей. Но после того, как у меня в голове пролетело полсотни подобных вариантов, и упражнения в арифметике не казались мне слишком уж умными.
Тоже то еще занятие — учить вековой лес простейшим арифметическим действиям. Могут воспринять как оскорбление. Кто ж их знает.
Было бы проще, много проще, знай я хоть что-нибудь.
Но вроде мне повезло.
Понаблюдав за моими действиями, а с самого начала стало понятно, что деревья очень хорошо «видят», хоть
Один лист. Два листа. Три листа. Четыре листа. Потом два листа и рядом через паузу еще два листа. Второй строчкой, на второй ветке четыре листа. Цифры освоили.
День предстоял быть долгим.
Иногда не понимаешь, насколько ты впереди остальных, пока тебе не дадут за это награду. Поставят на пьедестал, на самый его верх, ты не прибежишь первым и не разорвешь красную ленточку на финише. Не выиграешь у чемпиона. Казалось бы, это все — всего лишь внешние проявления твоего развития, но чаще всего, пока ты не получишь награды, то и не сможешь оценить результат.
Мне понадобилось меньше четырех часов, чтобы перейти от простой арифметики и названий конкретных предметов к абстрактным понятиям и увеличению словарного запаса. Дело пошло.
Можно гордиться.
Деревья выстраивали сложные комбинации из листьев, легко меняя их конфигурацию. Каждое что-то значило, и оставалось только радоваться, что для них этот язык тоже оставался искусственным, применявшимся для общения на некотором расстоянии.
Я уже успел узнать, что между собой они общались чаще всего с помощью непосредственного контакта, соприкосновения корневой системы или даже веток вполне хватало.
А также выяснил то, что было вообще не так очевидно — собственно, общался я не с деревьями, а скорее как раз с набором хлоропластов, сумевших в абсолютно сумасшедшем, экзотическом и маловероятном до запредельности эволюционном процессе развиться до полноценного разума.
Хотя, если проводить аналогии, все-таки я общался с деревьями. А то, что их разум был сосредоточен в цепочках хаотически перестраивающих связи хлоропластов, это лишь игра условностями. Мы же не идентифицируем себя как головной мозг, а воспринимаем человека как единое целое. Так же и этот разумный лес. Под сотню хлоропластов в каждой клетке листьев, пронизывающих, при необходимости, клеточные стенки чтобы связываться с соседями, имеющих ответвления в сотни раз длиннее самой клетки, иногда длиной в целую ветку, чтобы связаться с своими вырожденными вариациями в стволе, в корнях. При этом, что меня почему-то удивило больше всего — вполне эффективно продолжающих перерабатывать свет и углекислый газ в энергию, практически не отклоняясь от классического процесса фотосинтеза. Еще и в более широких пределах, имея возможность и жить в различных диапазонах концентрации углекислоты, и владея инструментарием использования света далеко за пределами видимого спектра.
Но кто их там знает, в каких условиях они развивались. Может, для них этот спектр вполне обыденный. Идеальная ситуация, я считаю, генератор энергии организма одновременно является еще основным потребителем этой энергии. Никуда ходить не надо.
Так что да — язык деревьев, их синтетический вариант, я изучил хорошо, мог собой гордиться. Нужно достаточно глубоко залезть в чужой язык, чтобы выяснить такие подробности.
И
Призраки здесь были. После первого же упоминания их растения сами начали рассказывать.
— Они пришли недавно, пятеро, — я переводил уже практически не задумываясь, автоматически, скорее даже уже не переводил, а начинал думать на языке комбинаций листьев, их наклона, количества, глубины посадки на ветке, даже иногда оттенка зеленого, который мог меняться в широком диапазоне. — Хотели от нас странного, словно не понимали, что движение для нас — очень малоприятная процедура. Хотели, чтобы мы куда-то отправились, оторвали корни, напали на ремонтников.
Деревья раздвинулись, подняли крону повыше, и я понял, что они стоят не просто на горшках, а на горшках, посаженных на тележки, и первые деревья, стоящие у входа, вполне могут перемещаться. Думаю, управляя этими самоходными тележками напрямик.
И я также понял, что для них это тяжелая повинность. Что остальные деревья, в глубине местного разросшегося леса, находятся в стационарных кадках, а там, где возможно — вообще просто в толще насыпанной земли. Где они собрали столько земли, не совсем понятно, если только не притащили с собой в тот момент, когда их приняли на борт Ковчега.
— Сначала мы подумали, что это ремонтники решили нас переселить, но быстро поняли, что это не так. Мы с ремонтниками не дружим, не лист к листу, но и давно не враги. Было время недопонимания, обид, но это просто корни переплелись не так, как велит земля. Мы не хотели затенять их кроны, просто не все знали. Что можно, что нельзя. А они не знали нас. Мы не переплетемся ветками, не отдадим им наши семена, но и вражды, между нами, давно нет.
— Как давно вы вообще на Ковчеге? — встрял я.
— Очень давно. Очень. За это время корабль посетил десятки звезд. В почву превратилось поколение старших деревьев, дав силу потомству.
— Одно поколение?
— Мы живем очень долго, даже дольше ремонтников. И эти призраки сожгли многих из нас, молодые деревья, и старые, и мы не смогли собрать все семена. Это большая потеря. Крупнейшая за наше путешествие.
Листья качались, словно на ветру, даже ветки у говорящего со мной дерева покачивались, и ветки соседей раскачивались с ним в такт. Траур по родичам еще не закончился.
— Если вы такие… домоседы, зачем вы вообще двинулись в путь? — я упорно отклонялся от темы. Понимал, что лишь отвлекаю деревья от того, ради чего пришел, но не мог удержаться.
— Путь есть путь. Чтобы узнать что-то за пределами родной земли, нужно оторвать корни, хотя бы раз. Мы не даром отправились в этот длинный путь, с почти оголенными корнями. Теперь мы знаем больше. Мы отправляем информацию в родной мир. Мы оставляем наши семена. За время, что мы в пути, на трех планетах остались старшие, и наши ростки. Там трудно жить, где-то мало света, где-то — совсем нечем дышать, но нам не привыкать.
Надо же. Экспансия деревьев. Межзвездная. Пусть и на чужом горбу, но у них это пока получается.
— И где теперь эти призраки? Почему они ушли? — вернулся я к главному.
— А они не ушли. Мы их уничтожили, почти всех.
— Как? Я принес вам оружие против них, — я вытащил ЭМ-гранату, — но чем воспользовались вы?
Деревьям не нужно было прикасаться к гранате. Чем они смотрели, я так и не понял, но их зрение явно покрывало значительно более широкий диапазон, чем человеческий глаз.