Тень смерти
Шрифт:
— А такая «настоящая команда» вообще существует?
– с недоверием спросила девушка.
— Давай проверим… - произнес чародей, закатывай рукав и протягивая Мелипсихоне запястье.
– Ставь.
— Господин, Печать Душ не снимается до самой смерти, - напомнила волшебница.
– Я не могу…
— А я не могу позволить, чтобы моя ученица не использовала свой потенциал!
– прикрикнул на нее Раксан, и продолжил уже спокойнее: - Разница между талантливым и великим чародеем в том, что талантливый знает и использует только свою магию и способности, а великий разбирается в способностях других и знает, как объединить их со своими, чтобы достигнуть наибольшего эффекта. Это заклинание может сделать великой тебя, Мелипсихона. Доверься мне и
Дрожащей ладонью девушка поставила Печать Душ на правое запястье некроманта, а затем — на собственное левое запястье… А потом была короткая вспышка боли, волшебница упала на землю и огромный поток воспоминаний и мыслей устремился в ее голову. Невозможно было разобраться во всем сразу, но самое главное девушка поняла сразу. О том, что ее чувства к учителю, старшему на двадцать семь лет, ненормальны, она знала, но теперь узнала и о том, что они взаимны. Молчать было бессмысленно — некромант видел ее мысли так же хорошо, как и она его, и уже протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и она видела себя, сидящую на земле и смущенную, его глазами. Но вместо того, чтобы принять протянутую руку, Мелипсихона обхватила плечи Раксана руками.
— Господин… Это был самый глупый способ признаться в любви, который только можно придумать… - прошептала она прежде, чем впиться в его губы своими.
И так у нее стало четыре глаза — и никакие другие ей были тогда не нужны.
***
18 лет назад
— Если бы не Печать Душ, я и не узнала бы, что у вас есть сестра, господин, - сказала Мелипсихона. Ей было тогда двадцать восемь, и в те годы она носила строгую прическу, стягивая волосы в конский хвост.
— Я не думал, что это будет иметь значение… - произнес Раксан, и через печать некромантка почувствовала, как сложны его чувства на этот счет.
– Сестра отошла от дел много лет назад…
— Отошла от дел? Она тоже была темной чародейкой?
– если бы Мелипсихона постаралась, она бы смогла поискать среди воспоминаний учителя, которые были столь обширны, что даже за восемь лет женщина не изучила и десятой их доли, и «вспомнить» ответ на свой вопрос, но вместо этого предпочитала слушать рассказы Раксана.
— Да, была, и очень талантливой… Но потом решила вести законопослушную жизнь и стала аптекарем в Вестине. Навещать ее там было слишком опасно для меня и для нее.
— Вы не виделись двадцать пять лет… - данный факт всплыл в сознании некромантки помимо ее воли.
— Верно, - подтвердил темный чародей.
– Она сделала так, потому что полюбила одного человека… Она вышла замуж и вырастила сына. Но недавно я получил известие о том, что мой племянник и его жена умерли во время чумы, и поэтому сестра переехала в их деревню, чтобы растить внука. Странно, что она не захотела забрать мальчика в город, но, так или иначе, для нас это возможность увидеться снова.
— Вашу сестру ведь зовут Лисанна, да?
— Нашего прадеда звали Ан, и он был легендарным рыбаком-китобоем. В память о нем всех детей в нашем роду называют так, чтобы имя либо начиналось либо заканчивалось на «ан». Отца звали Андор, я — Раксан, а сестра — Лисанна. Сына она назвала Карисаном, кажется…
Мелипсихона вздохнула. Она жалела о том, что у нее почему-то не получается родить господину ребенка, и начинала накручивать себя каждый раз, когда речь заходила о детях. Зная, что некромант почувствовал ее мрачные мысли через их связь и уже готовится сделать ей выговор, она поспешно спросила:
— А деревня как называется?
— Нортваллей, - отозвался темный волшебник.
– Кстати, мы на месте.
Действительно, в долине перед ними раскинулось крупное поселение. Лисанна Блеквотер жила в бревенчатом домике возле леса, и, вопреки представлениям Мелипсихоны о том, как должна выглядеть отошедшая от дел темная колдунья, она оказалась милейшей старушкой. Между ней и Раксаном ощущалась какая-то напряженность, но все-таки Лисанна приняла некромантов достаточно тепло и принялась угощать пирожками. Учитель разговаривал
— Дрова заканчиваются, - произнес вдруг темный волшебник. В Керлате октябрь — достаточно холодный месяц, и камин приходилось топить жарко.
– Пойду наколю.
— Смотри спину не надорви, - усмехнулась Лисанна.
— Мне не страшно — у меня же Си’ях’кан.
— Эй!
– воскликнула старушка.
– Чтобы никакого колдовства в моей деревне!
— Ладно, ладно…
— Извини… - сказала Лисанна, когда женщины остались наедине.
– Я бросила брата одного, и он втянул во все это тебя.
— Да нет, что вы, меня все устраивает…
— Это ты сейчас так говоришь… - отозвалась старая волшебница и неожиданно быстрым движением схватила Мелипсихону за левую руку и задрала рукав.
– Так я и думала — Печать Душ. Однажды эта штука причинит тебе чудовищную боль… Связываться такой с кем-то, кто старше тебя на тридцать лет — безумие. Эх, была бы лет на пять помоложе, надрала бы Раксану задницу, за то, что позволил такое…
— Бабуль, я вернулся!
– раздался голос со стороны двери, и Мелипсихона обернулась. У входа стоял темноволосый зеленоглазый мальчик лет пяти на вид, и темной волшебнице хватило одного взгляда, чтобы понять, почему именно Лисанна не повезла внука в Вестин, где он мог бы попасться на глаза архимагу или заезжему паладину. Этот мальчик не должен был быть живым — все еще можно было почувствовать остаточную ауру чумы, которой он болел, вероятно, вместе со своими покойными родителями. Но он не умер — и у Мелипсихоны не было ни малейших сомнений относительно того, что спасло этого ребенка — то был Си’ях’кан, куда более сильный чем у нее или даже у Раксана. Разумеется, это было не осознанное колдовство, а инстинкт самозащиты. Когда восстановление будет завершено, пробудившиеся способности вновь скроются до той поры, пока мальчик не вырастет и не сможет управлять ими осознанно. Вероятно, года через два даже опытнейший чародей не сможет обнаружить у этого ребенка задатков темного мага — но в данный момент они были несомненны.
— Здрасьте, а вы кто?
– поинтересовался мальчик, изучавший Мелипсихону так же внимательно, как и она его.
И так она в первый раз повстречала Хасана Нортваллея.
***
14 лет назад
— Я не понимаю, господин… - произнесла Мелипсихона, помогая учителю преодолеть крутой подъем. К шестидесяти годам некромант стал хромать на левую ногу и даже Си’ях’кан не мог ему помочь.
– Если будущее нельзя предсказать, то почему мы идем к этой провидице? А если будущее можно предсказать, то почему мы идем к ней только сейчас?
— Если бы было просто да или нет, полагаю, ты была бы права, - ответил Раксан.
– Но будущее можно предсказать по-разному. Бывают вероятные предсказания — они говорят о событиях, которые скорее всего произойдут. Чтобы сделать такое предсказание, никаких способностей не нужно — только объективное понимание ситуации и жизненный опыт. Эльфы, например, почти никогда не ошибаются в предсказаниях погоды на ближайшую неделю. Но главное полезное свойство вероятных предсказаний — их можно избежать, если устранить все возможные причины предсказанного события. Но есть еще и истинные предсказания — сделать такое может только существо с очень редким магическим даром, который почти не встречается у людей, и редок даже среди русалок и эльфов. Если истинное предсказание произнесено, то ему невозможно помешать сбыться — более того, любой, кто услышит его, будет вольно или невольно способствовать его исполнению. Именно поэтому разумные люди избегают пользоваться услугами прорицателей — далеко не всегда предсказание содержит то, что мы хотели бы услышать. До тех пор, пока ты лишь предполагаешь, что тебя ждет печальное будущее, ты можешь стараться, чтобы избежать его, но если ты получишь истинное предсказание — сбежать уже не получится.