Тень угасшего пламени

Липский Павел Михайлович

– Это ошибка, любезный, - спокойно сказал Ворон, а в его темных глазах начал разгораться недобрый огонь.

– Ах вот оно что, ошибка, значит. Как же, как же. Слыш, Кирзо, может мы и вправду, того, ошиблись? Смотри, мужик дело говорит, - с иронией в голосе заметил кривоносый.

Тощий его напарник растянул рот в некрасивой усмешке и сипловатым голосом заметил:

– А, точно, ошиблись мы, великодушно извиняйте нас, ваше величество, не признали.

И оба разразились хохотом.

Ворон, тем временем, соображал. Ситуация

ему не нравилась, но он понимал, что отделаться от этих двоих будет не так просто. Что-то подсказывало ему, что раньше он мог бы уложить обоих движением пальца, но сейчас на такие трюки он был уж точно не способен. В этой ситуации разумнее всего было бы поспешно ретироваться, хоть такое решение и претило его самолюбию. Воспользовавшись минуткой веселья, шаман осторожно стал продвигаться назад, не поворачиваясь спиной к солдатам. Те, конечно же, сразу заметили это и поняли его намерения, прекратив смеяться.

– Ты там потише, парень. Не вздумай бежать, все равно догоним. Лучше по-хорошему давай, возвращайся в колонну, и пойдем, без всяких там инсци... интси... а чтоб его, как оно... инцидентов.

Но Ворон уже развернулся и бросился, что было сил, в обратном направлении. Однако не успел он пробежать и нескольких метров, как по затылку его ударило что-то твердое. Мужчина споткнулся, нелепо взмахнул руками и упал на утоптанную землю лицом. Быстро перевернувшись на спину, Ворон, к своему удивлению, обнаружил чей-то кулак у своего лица, а затем тяжелый удар погрузил его в не слишком сладостное забвение.

Первым, что услышал Ворон, был скрип плохо смазанных колес. Скрип прогонял мысли из пробуждающегося сознания, и шаман никак не мог сосредоточиться и сообразить, что происходит. Наконец, совладав с собой, Ворон открыл глаза и увидел голубое небо. Это дало мало информации, и мужчина опустил взгляд. Тут же он осознал, что движется, но не собственным ходом, а на повозке. Сразу стал объяснимым и скрип колес, и движущийся над головой небосклон. Ворон приподнялся и сел, оглядываясь. Вокруг с обеих сторон простиралось поле, а позади повозки немногочисленной колонной шли люди. Это были те самые мужчины и юноши, виденные Вороном накануне в деревне. Ближе всего шел уже немолодой человек, волосы которого были припорошены сединой. Он первый заметил Ворона и приветливо ему улыбнулся.

– С тобой все в порядке, парень?
– спросил он.
– Кулай тебя славно приложил, он это умеет.

Ворон не ответил, только потер ушибленный затылок и поморщился от боли. На облучке повозки мужчина заметил давешних своих знакомцев, солдат. Тот, что с перебитым носом, оглянулся на разговор и ухмыльнулся, увидев, что Ворон пришел в себя.

– Побегал, заяц?
– задал он вопрос, не предполагавший ответа, и довольно-таки дружелюбно ухмыльнулся. Перемену в его поведении шаман тотчас же подметил, и стал обдумывать, с чем это связано. А седеющий мужчина тем временем продолжал:

– Так вот, парень, ты на него, значит, не серчай. Служба такая. Он думал,

что ты из наших, деревенских, и сбежать хотел под шумок. Ко мне приволокли, а я, значит, вроде как староста, вот. Ну, так я и говорю им, что, дескать, никогда раньше не видел, не нашенский он, значит. А ты, парень, без сознания-то лежал, ну и не бросать же тебя. Вот на телегу и с собой.

Ворон выслушал слова старосты и сказал, морщась от гудения в голове:

– Почему же не оставили? Куда вообще тащите?

Тут с облучка подал голос Кулай:

– Это, парень, моя, так сказать, инис... инит... ах, иницьятива. Мне подумалось, что ты нам пригодишься. Деревенский ли, захожий ли человек, сложен ты крепко, а меч держать мы тебя научим. В накладе не останешься, король своим солдатам хорошо платит.

– Солдатам? У вас война что ли? Армию собираете?
– догадался Ворон.

– Точно так, точно так, - ответил за солдата староста.
– Нынче времена сложные, а тут еще и война эта. Наш барон собирает со своих владений мужиков, как, значит, и другие королевские вассалы. Под Ургардом сейчас армия собирается со всех земель. Мы тоже туда пойдем, только сначала с остальными из нашего домина объединимся.

Ворон задумался. Ситуация все больше запутывалась. Война была совершенно не его делом, однако, вполне возможно, что именно там он сможет что-то прояснить. К тому же, Ворон почувствовал, как азарт медленно пробуждается в его душе, при мыслях о битве. Очень странно, но, по всей видимости, это имело явное отношение к его прошлому. Название Ургард ничего не говорило шаману, но это не особенно его удивило. Память все еще находилась в плачевном состоянии, хоть он уже и вспомнил много важных вещей, но все они были разрознены и отрывочны, так что общая картина никак не складывалась.

Поразмыслив таким образом, шаман пришел к выводу, что лучшим решением в данной ситуации будет последовать за током событий, пытаясь по ходу лучше во всем разобраться. Снова обретя некоторую определенность, Ворон почувствовал себя увереннее и решил получше вникнуть в суть войны, в которой он, по всей видимости, собирался принять участие.

Тем временем староста увлеченно что-то рассказывал, и шаман прислушался:

– ... И, значит, выходим мы в чисто поле. Народу-то видимо-невидимо, куда ни глянь - все черно от войска. А потом, значит, приезжает к нашему командиру в спешке гонец и говорит такой, что, дескать, заключен мир, сражение отменяется.

– Да не, не так было, отец, - перебил его Кулай.
– О мире-то никто, собственно, и не сообщал. Да только атаковать запретили, а почему - хрен пойми.

Неожиданно Ворон вспомнил, что так и не попрощался с приютившей его женщиной, и это немного его огорчило. Все-таки она многое сделала для незнакомого ей человека, хотя и не должна была. Ладно, может еще доведется расплатиться.

– Эй, уважаемые, расскажите мне про эту вашу войну побольше, - обратился он к своим спутникам.