Тень Великого Древа
Шрифт:
Хорошо, что нынче Мартин присоединился к Джоакину. Вдвоем – веселее… вернее, втроем. Леди Лаура с большим интересом рассмотрела узницу. Отпирая клетку, Джо сказал Ионе:
– С возвращением на родину, сударыня. Изволите видеть, горит замок и хутор. Их население не догадалось подчиниться Рихарду. Скажете ли мне, как местный житель: здесь все настолько глупы, или встречаются умные люди?
Он не ждал ответа. Иона говорила только с Мартином, и только на собачьем языке. Джо говорил напоказ, для Лауры:
– Ваш отец, как вы знаете, разбит наголову. С жалкими
Он поставил миску. Иона зачерпнула кашу голой рукой и принялась жевать, похрустывая хрящами. Леди Лаура выказала интерес. Обойдя клетку, встала ближе к пленнице, оглядела ее, будто коня на рынке. И заговорила:
– Я – Лаура Альмера, в девичестве Фарвей. Мы с вами знакомы, миледи, хотя вряд ли вы помните. А я по сей день храню в памяти нашу встречу. Вы и леди Аланис блистали на балу, словно две Звезды. Такие изящные, утонченные, прекрасные… Я влюбилась в вас – и кто смог бы не влюбиться? Вы обе стали моими кумирами, недостижимыми идеалами. Несколько лет я мечтала хотя бы приблизиться к вашей высоте…
Волчица жевала, равнодушная ко всему, кроме своей миски. Лаура подтянула рукав и показала ей браслет на запястье.
– Это украшение вашей подруги, леди Аланис. Все ее драгоценности перешли в мою собственность, как и гардероб, и коллекция парфюмов, и целое герцогство Альмера. Когда я в последний раз видела леди Аланис, она была одета непристойно, как блудница. Кожа стала смуглой, точно у шаванки; манеры огрубели, слова сочились ядом. Она сделалась любовницей Пауля – кровавого дикого зверя. И я поняла: больше нет нужды завидовать леди Аланис, я во всем превзошла ее. Остались только вы.
Иона вылизывала миску. Нельзя было понять, слышала ли она хоть слово. Лаура тронула пальцем табличку, привязанную к прутьям: «Она предала мужа».
– Вы упали в моих глазах, когда вонзили нож в спину супруга. Это самое ужасное деяние, на какое способна женщина. Ни род, ни честь, ни даже сами боги не так святы для девушки, как верность мужу. Вы нарушили главную клятву своей жизни: брачный обет. Но признаюсь: даже после этого я боялась подойти к вам. Страшилась увидеть прежнее величие и полюбить вас больше, чем добрых и честных людей, коих вы предали. С помощью сира Джоакина и лорда Мартина я преодолела страх – и увидела, как он был напрасен. Вы стали обычной преступницей: унылой, раздавленной, жадной до пищи, безразличной ко всем, кроме себя. Вас я тоже превзошла, миледи. Когда возьмем Первую Зиму, я попрошу графа Виттора отдать мне ваши украшения. Уверена, он не откажет.
Джоакин слушал речь Лауры, замерев от восторга. Прекрасная вдова попала в яблочко! Все то же самое чувствовал и он, хотя не мог выразить
– Леди Лаура, святые слова! Вы были лучшей на свете женою… и станете вновь!
– Хозяин, ты окончил эликсир бессмертия?
Все замерли от неожиданности: это сказала Иона. Она не отрывала глаз от миски и говорила тихо, себе под нос. То были ее первые слова за месяц. Лорд Мартин посмотрел на нее с приятным удивлением.
– Вот это да, голосок прорезался! Не окончил я эликсир, ты ж сама и помешала.
– Хозяин, твоя собачка поняла: не бывает эликсира. Бессмертие дается Абсолютом.
Мартин погладил ее:
– Моя ты хорошая! Это ж давно понятно, только до псины медленно доходит.
Иона опустила глаза:
– Я глупая собачка… А тебе Вит сказал, да? Очень давно? Еще до нашей свадьбы?..
Мартин нахмурился:
– Нет, потом, когда сделал Абсолют.
Она склонила голову набок – так делает пес, силясь понять человека.
– Но он же мог сказать раньше… Ты бы тогда не мучился с зельем. Не убивал этих, что в бочках. Собой не рисковал…
Лицо Мартина будто затянуло тучей.
– Вит хороший, ну!
– Он очень добрый, почти как ты… - закивала волчица.
– Только я не понимаю: что же он не сказал? Ты столько времени потерял зря, и рисковал очень сильно. Минерва могла приказать гвардейцам – чик, и нет тебя. А собачке очень плохо без хозяина!
Она жалобно заскулила. Мартин застыл с полуоткрытым ртом.
– Вит посмеялся над тобой… Мне очень обидно. Хочешь, я его укушу?..
– Вит – хороший! – с надрывом выкрикнул Мартин. Захлопнул клетку и бросил Джоакину с Лаурой: - Идем отсюда, ну…
В который раз Джоакин замечал: графа Виттора ничто не могло расстроить. Каким смурным и нервным он был в Уэймаре, то об одном переживал, то о другом. Но с начала похода его будто подменили. Граф оставался невозмутимо беззаботен в любой ситуации, ничто не могло поколебать его радости жизни. Успехами он наслаждался искренне, как юноша, а невзгоды встречал с легкостью, присущей только мудрецам.
– Дети, ну-ка все опустили головки и закрыли глазки руками! Проезжаем нехорошее место.
Десять ребятишек в телеге исполнили приказ дяди Вита. Спрятав лица в ладошках, они подъехали к воротам замка. По обе стороны дороги лежали мертвые северяне. Несколько сожженных и изломанных плетью, остальные - с выпущенными кишками. Один или два еще дергались, доживая последние часы. Как и предполагал Джоакин, кайров здесь не было: только слуги да пастухи. Какой же дурной народец…
Во внутреннем дворе уже навели порядок. Мертвечину убрали, кровь засыпали песком; люди Хориса готовили ужин. Он обещал быть весьма обильным: шаваны добыли целую отару. Прямо тут, во дворе, овец свежевали и разделывали, рубили мясо на куски и отправляли в котлы. Шипело и булькало масло, аппетитный запах наполнял ноздри.