Тень Великого Древа
Шрифт:
– Адриан за нас?! – поразился Джоакин.
Лед вымолвил:
– Граф Виттор убедит его, не впервой.
– Затем потрогал опухоль на лице Джоакина и снова сказал: - Недурно.
– Чара не лечила меня, - возразил путевец. – Опухоль сходит из-за первокрови.
Ухмылка искривила губы Льда:
– Я оценил работу не Чары, а сестры.
Он поклонился старухе и ушел. Адъютант тенью помчал за господином.
– Ориджины, - скрипнула бабка и затем промолчала целую минуту.
Когда Джоакин уже мог не только поднять ложку, но и сам подняться с постели,
– Здравствуйте, сир Джоакин! У вас сильно болит?.. Здравствуйте, дядя Марти. Ой, что с вашей рукой? Какая вава… Можно потрогать?
Букет Избранного насчитывал одиннадцать цветов. Граф привел четверых самых любимых.
– Детки, сейчас я поговорю с дядей Марти и сиром Джоакином. А вы держите ушки востро, слушайте и набирайтесь опыта. Потом расскажете мне, что узнали.
– Хорошо, дядя Вит!
Мартина до сих пор терзали боли, но под влиянием Предмета кости уже срослись, а опухоль спадала. Рот раскрывался на полную, локтевой сустав вернулся на место. Мартин не преминул похвастаться:
– Вит, гляди на локоть! Сгибается – и разгибается! Сгибается – разгибается! Здорово, а?
– А как было раньше? – спросил кто-то из детей. Мартин показал:
– Рука была толщиной как нога, а цветом – как слива. И гнулась не сюда, а наоборот!
– Ничего себе! Вот это да!..
– Эта рыжая потрудилась на славу. Но сначала я испугался – думал, убьет. Недобрая она…
Граф Виттор переместился и возник между изголовий коек. Он часто исчезал, когда хотел привлечь внимание.
– Слушайте, лучики мои. Сейчас я должен обсудить две темы – одна общая, а другая частная. Понимаете, как это?
– Общая - про всех, а частная – про кого-то одного! – отозвалась белокурая девчушка.
– Правильно, милая. И начну я с общей темы, а потом перейду к частной. Вы поймете, почему так лучше. Поймете, правда?
– Постараемся, дядя Вит!
– Итак, мы выступаем в поход, - теперь он обращался к Мартину и Джо, но поглядывал и на детей. – Было много сомнений. На носу зима, теплой одежды не хватает, особенно – обуви. Провианта обмаль, нетопыри вынесли много, пока отступали. Но как раз это и решило дело: никто не хочет до весны голодать в чертовом Лиде. Мы постановили совершить быстрый бросок и захватить Первую Зиму еще до морозов, то бишь – до дня Сошествия.
– Кто это «мы»? – спросил мальчонка в жилете.
Граф усмехнулся:
– Я. Одни генералы советовали наступать, другие – ждать весны, я выбрал идти сейчас. Но лучше всегда говорить «мы», пускай люди думают, что участвуют в решении.
– Правильно, дядя Вит!
– Нам предстоит марш в сто двадцать миль по горному тракту. Военные говорят – а в этих делах лучше верить военным – что переход займет две недели. Дескать, дорогая узкая, бывают завалы и заносы, а враг может делать всякие пакости. Я приказал уложиться в десять дней. Когда военные называют срок, нужно требовать быстрее, чтобы не расслаблялись. Лед сказал: «Сложно, но можно», - и предложил такой порядок. Первым пойдет сам Лед с беломорцами и альмерцами. Это наиболее выносливые части, к тому же, знакомые с местностью. Они расчистят дорогу от завалов, уничтожат засады, возьмут ущелье Створки Неба.
– Что такое Створки Неба, дядя Вит?
–
– Да, дядя Вит!
Граф беседовал больше с детьми, чем с Мартином и Джо. Это слегка задевало. Джоакин решил перетянуть на себя внимание:
– Как мы возьмем Первую Зиму, милорд?
– Хороший вопрос, правда, детки? Если бы вас не было, я бы ответил так. Старый Десмонд имеет шесть тысяч солдат, и больше не станет, раз Первая Зима в блокаде. На севере дорогу отрезал сын Флеминга, на юге – Адриан. Подкрепления не придут, у Десмонда так и будет шесть тысяч, а мы приведем пятнадцать. Еще у нас почти тридцать Перстов Вильгельма и защитный пояс, и деконструктор. Десмонд обречен – так бы я сказал кому-нибудь другому.
– А что скажете нам, дядя Вит?
Граф неотразимо улыбнулся:
– Правду, лучики мои. Я понятия не имею, как штурмовать города. Ни одного не взял за всю жизнь. Солдат считать я тоже не умею. Кто сильнее: шесть тысяч кайров, или пятнадцать – кого попало вперемешку? Не ко мне вопрос… Но вспомните, дети, мою любимую пословицу.
– Торгуй тем, что имеешь, используй, что знаешь!
– Умница! Я не знаю военного дела, зато знаю людей. Вот на людей и делаю ставку. У меня есть Лед, который не ведает страха и ни перед чем не остановится, лишь бы отомстить отцу. Есть Пауль – свирепый хищник, способный убить кого угодно. Есть Чара, Сормах и еще двадцать ханидов – они прошли полмира, ведомые ненавистью к кайрам. Есть Флеминг и его сын – такие же знатоки Севера, как сам Десмонд; они будут сражаться насмерть, поскольку знают, что Ориджины не простят предателей. Наконец, есть генерал Хорис и его закатники. Эти жаждут не просто убить Десмонда, а даже съесть его! Закатники верят: коли съел храброго врага, то и сам стал храбрецом.
– Круто! – восхитился рослый мальчишка.
– Фу, противно, - зажал рот худой.
Белокурая девочка спросила:
– Дядя Вит, какие люди есть у врага?
– Разумный вопрос, молодчинка. У врага есть генерал Стэтхем – матерый волчара, победитель при ночном Лабелине, опасный человек. Есть сам Десмонд – его не стоит переоценивать. Ослаблен болезнью, побит и унижен при Лисьем Доле, потерял обоих сыновей, пытался спасти дочь, но так и не смог. Десмонд – уже не боец, а несчастный старикан. Есть Роберт Ориджин – опытный командир. Створки Неба – его родовое владение, скорей всего, там Роберт и встретит нас. Очень надеюсь, что Лед скинет его со скалы. Затем, есть Минерва – капризная дурочка с Перчаткой Янмэй. Перчатка – грозная сила, но у Минервы-то семь пятниц на неделе. То любит Адриана, то ненавидит; то против Ориджинов, то за. Она – не помощница Десмонду. Итак, если первым убрать Роберта, из фигур останется один генерал Стэтхем. Перевес на нашей стороне, правда? Или я забыл кого-нибудь?