Тень Великого Древа
Шрифт:
– Господа, мы знаем все и о Гной-ганте, и о Снежном Графе. Живем на перекрестке дорог, к нам стекаются известия. Но одного пока не знаем: думает ли герцог Ориджин сражаться с гантой Ондеем? Где намечается битва?
Шериф клонил вот к чему: если волки хотят рубиться с шаванами, то пусть обойдут Трезубец стороной и выберут для драки иное место. Но иксы развеяли его тревоги:
– Милорд наголову разбил войско Ондея. Ганта и перстоносцы мертвы. Та же участь постигнет любой отряд, который посмеет напасть на нас.
– Слава Агате! – воскликнул шериф, радуясь, что побоище случилось далеко отсюда.
– Вернемся к нашим вопросам, -
– Не скажу вам ничего приятного, кайры. Гной-ганта настиг и разгромил Лиллидея в Славном Дозоре. Снежный Граф убит.
Лица северян потемнели. Шериф выразил сочувствие и предложил гостям зайти в кабак: вино облегчит скорбь, а кабатчик опишет события во всех деталях. Младший из северян умчался к герцогу со срочным докладом, а двое старших приняли предложение. Шериф отвел их за лучший стол у окна и шепнул кабатчику, чтобы гостей обслужили по высшей марке. Он хотел убедить северян, что в Трезубце живут добрые люди, никак не связанные с Гной-гантой, и если кайры желают отомстить за Снежного Графа – то пускай мстят кому-нибудь другому, а не жителям Трезубца. Когда гости получили пряное вино и вкусное жаркое из телятины, шериф добавил еще один штрих: перешел дорогу и заглянул в гостиницу, где проживала азартная дама.
– Миледи, насколько я знаю, вас интересуют новости о войне. К нам прибыли северяне, которые служат герцогу. Они говорят, Ориджин разбил Ондея.
Барышня встрепенулась:
– Правда?.. Где же они?..
Шериф повел ее в кабак, попутно дав наставления:
– Северяне расскажут вам все о сражении. А вы не забудьте упомянуть, как хорошо вас приняли добрые жители Трезубца.
Дама поклонилась кайрам, сгорая от нетерпения задать вопросы. Но не успела она раскрыть рот, как офицер схватился из-за стола:
– Миледи, вы!.. Какими судьбами?!
После победы на Ройдане войско Эрвина Софии Джессики двинулось в обратный путь к Славному Дозору. В строю осталось меньше половины тех бойцов, с которыми герцог подходил к Рей-Рою. На каждых двух здоровых воинов приходился один раненый. Отряд больше напоминал походный госпиталь, чем боеспособное войско. Однако послание, которое герцог передал шаванам Рей-Роя, возымело эффект. Никто даже не думал вновь напасть на северян. Более того: ни один шаванский разведчик не следил за кайрами. Все, кто знал о северянах, почли за благо убраться как можно дальше.
Битва на Ройдане воодушевила многих иксов. Все вернулось на свои места: Ориджины вновь одержали верх! Победа далась дорогой ценой, но герцог доказал: против Перстов Вильгельма можно успешно сражаться. Мудрость Агаты значит больше, чем неправедная сила еретиков.
Однако сам Эрвин София впал в тяжелую тоску. Потери на Ройдане оглушили его: погибла почти целая рота, в ее числе агатовский дворянин. Эрвин без конца винил себя в этом. Вновь и вновь пережевывал в мыслях план боя, думал и думал о том, как можно было уменьшить потери. Ответа не находилось. Ганта Ондей был слишком быстр и силен. Согласно военной науке, гибель одной роты следовало считать успехом, ведь при неудаче полегло бы все войско северян. Но это соображение не утешало герцога, а лишь сильнее угнетало. Решение точно существует, и если Эрвин даже теперь, после стольких размышлений, не может его найти – значит, он глупец вдвойне.
Когда удавалось отвлечься от злополучной битвы, мысли обращались к еще более мрачной теме: событиям
Слабеньким лучом надежды светила мысль о Гвенде. Если она сделает, что обещала… Сложная, почти невероятная затея. Но ведь и враг не ожидает такого: Пауль в Степи, а Виттор не знает Гвенду в лицо. Она выглядит совершенно безобидной… Если, с помощью всех Праматерей, Гвенда достигнет успеха, то Иона будет спасена!
Но – только Иона. Это не окончит войну и не ослабит Кукловода, а только разозлит. Иона обретет свободу… но что ждет весь Север, да и весь мир? Каждую ночь Эрвин молился Светлой Агате. Конечно, не за себя, но за семью и других агатовцев, и рядовых кайров, и всех северян от Первой Зимы до Клыка Медведя. Агата осталась равнодушна. Она ни разу не появилась перед Эрвином.
Герцога всюду сопровождали Фитцджеральд и Обри. Фанатично преданные ему, они свято веровали в грядущую победу над любым войском. Это бесило Эрвина, он предпочел бы разделить с кем-нибудь груз волнений, быть услышанным и понятым. Ужасно не хватало разговоров с Джемисом. Но отчужденность кайра только усилилась после битвы. Орудие было тому виной.
Иксы двояко восприняли стрельбу из Перста. Умом они понимали, что Орудие служит доброму делу, да и герцог лично дал клятву. Но души воинов противились этому мерзкому инструменту. Джемис, взявший его в руки, вызывал у многих неприязнь. Вдобавок среди иксов пошли скверные разговоры. Шрам высказал мысль, и его поддержали: дескать, выиграть битву можно было и без Орудия. Что сделал Перст? Убил вражеских перстоносцев - но меткий выстрел из арбалета тоже решил бы эту задачу! В Альмере Лидские Волки смогли убить генерала Векслера безо всяких Перстов – и потери тогда вышли гораздо меньше. Возможно, и теперь, если б милорд планировал сражение без учета Орудия, он бы нашел способ…
Барон Айсвинд погиб как герой. Все помнили, как он дважды хотел вызвать Джемиса на поединок. Теперь Айсвинд мертв, а соперник жив-здоров, еще и владеет проклятым Орудием. Не то, чтобы Джемиса винили в смерти барона, но многим казалось: оставшись в живых, Лиллидей занял чужое место.
Сам кайр Джемис оставался глух ко всему. Если нуждался в общении, то начинал чесать и нежить Стрельца, либо заговаривал с Орудием. Иксы видели в его поведении дерзкую надменность. Говорили: «Конечно, он любимец герцога! Может на всех наплевать – и все равно останется в фаворе!» Эрвин знал: вассальная ревность – не менее страшна, чем женская. Встревоженный до глубины души, он обратился к отцу Давиду:
– Вы понимаете, что творится с кайром Джемисом? И главное – чем я могу помочь?
Давид был готов к вопросу.
– Мне видятся две причины. Возможно, тут действуют обе сразу. Вот первая: кайр Джемис боится за судьбу отца. Снежному Графу придется столкнуться с ордою – а может, уже пришлось. Джемис допускает худший исход.
– А вторая причина?
– Всю дорогу от Фаунтерры кайра Джемиса сопровождала женщина. Кажется, ее зовут Гвендой, верно?.. Она осталась в Славном Дозоре, и Джемис плохо переносит разлуку.