Тень за спиной
Шрифт:
– Подготовь банью, - приказал он жене.
– Хочу нормально вымыться.
Баньей - почти баней - в Степи называли шатры для мытья. На самом деле это было очень древнее устройство. Именно славцы научились у степняков мыться в отдельных помещениях, видоизменив шатер в деревянный сруб. Устройство осталось почти прежним: в деревянную бочку с водой кидали горячие камни, нагревая ее, потом наполняли теплой водой корыто, в котором мылись. Даже название славцы стащили, лишь немного переделав.
Таману больше нравились мыльни, что устраивались в богатых домах; в своем дворце в Ур-Тааре он хотел сделать несколько помещений для принятия водных процедур. В условиях густой жары гигиена была важнейшим фактором предотвращения заболеваний, особенно в период дождей, но на самом деле Таману просто нравилась вода. В юности ему удалось
Вообще Таман часто задумывался, отчего образовалась такая пропасть в развитиях стран. Неужели всё дело в магии? В Славии магом был каждый второй. В Галлии, напротив, даром обладала лишь избранная часть населения. Но в Галлии был когда-то (совсем недавно, если подумать) Иероним II, который прославился на весь мир как король-ученый. Он бросил все свои силы и финансы на развитие науки и даже сейчас,спустя полвека, это приносило плоды. Кроме того, в Галлии было множество ресурсов: и металл, и серебро, и драгоценные камни, и дерево, и известняк, да и вообще - всё. Франкия была не так богата, но славилась своим искусством и умением красиво жить. Славия была страной сельскохозяйственной. Народ там привык полагаться на свои магические способности. Да, Славия кормила и Степь, и Галлию (Франкия всё же далековато, а то и ее бы прокормила) - здесь выращивали прекрасную пшеницу и много всего другого. Неурожаев люди не знали: маги прекрасно регулировали погоду и умели справиться и с саранчой, и с какими-то заболеваниями. Оттого, пожалуй, они и не стремились к развитию, предпочитая перенимать из соседних стран скорее моду, чем знания.
Степь долгое время была обособлена, предпочитая полудикое существование. Тесно сотрудничать с соседями начал дед Тамана - премудрый Шуран. Именно благодаря ему были заключены основные торговые договоры, отогнавшие, наконец, от степняков призрак голода. Дед сделал очень многое, но самое главное - подготовил почву для своего безудержного внука, который с юности выдавал совершенно невероятные идеи и задавал неудобные вопросы. Славу упрямого безумца Таман заработал рано, когда в тринадцать сбежал из дома в Славию и там нанялся на полевые работы. Ему страсть как хотелось понять, почему в Славии можно выращивать зерновые, а в Степи нет. Оказалось, что это заблуждение. В степи прекрасные почвы. Да, воды недостаточно, но есть большая река, от которой можно отвести воду. Потом было путешествие в Галлию, где Таман узнал, что даже в северном климате растет виноград - так отчего бы не сажать его в Степи? Всё упиралось в воду - и в большой библиотеке Льенского университета он нашел то, о чем мечтал с детства: ирригационные системы. Профессора университета благоволили к нему: не так уж и часто им встречался человек, который не зная ничего, хотел постичь всё. Они позволяли Таману приходить на их лекции вольным слушателем - совершенно бесплатно. В конце концов в кодексе университета был пункт, гласивший, что нельзя препятствовать человеку, который жаждет знаний более всего на свете. С некоторыми учеными мужами Таман до сих пор состоял в переписке, не стесняясь спрашивать совета или признаваться в ошибках.
Сейчас он уже с улыбкой вспоминал, как, почти не зная языка, срисовывал непонятные закорючки с книг и по ночам пытался их переводить. Языки вообще давались ему нелегко. Он и по сей день писал по-галлийски с ошибками.
Не для того ли и нужна ему была Милослава, чтобы разделить его грандиозные планы и стать верной помощницей?
Таман признался себе, что нет. Не для того. Он ее просто любил. Разумеется, ее образование тоже играло немалую роль, и в этой девочке он видел порой свое отражение. Она была умна, разбиралась в хозяйственных вопросах, была помощницей отца во всем, тем не менее, оставаясь хрупкой и нежной. Но в ее присутствии было совершенно не важно, знает ли она про двупольное земледелие. Ее серые, будто дождевая туча, глаза и нежная кожа просто сводили его с ума. Хотелось прижать ее к себе и не отпускать. Да у него руки тряслись, как у мальчишки, который впервые прикоснулся к женщине, когда там, у реки, она отвечала на его ласки. Сомнений не было - в тот день она была вся его. Если бы только он хоть немного обладал пророческим
Таман встряхнул головой, отбрасывая болезненные воспоминания. Как так получается, что любая мысль сворачивает к ней? Пожалуй, надо благодарить своего беспокойного сына за вчерашний день. Лекарство было горькое, но действенное.
Раздраженно дернулся от прикосновения чужой ладони - Наймирэ стояла перед ним в простой длинной рубахе без рукавов и шальварах, ожидая, когда он будет готов проследовать в банью. Как хорошая жена, она поможет ему вымыться. Таман прекрасно осознавал, чем всё это закончится - он все же мужчина, а Наймирэ очень красива. Главное, позаботиться о том, чтобы не было больше детей. Ей будет тяжело.
– Пойдем, - прищурился он.
– За детьми присмотрит Айша.
Он провел пальцем по ее шее и ключицам, с удовольствием наблюдая, как глаза девушки расширились, а губы влажно приоткрылись.
Всё-таки есть определенное удовольствие, когда видишь, что женщине ты желаннен. Когда она неспешными движениями снимает с тебя одежду, с явным удовольствием лаская твои плечи. Когда обнаженная, она завязывает волосы на затылке, чтобы не намочить, отчего полная грудь вздрагивает и колышется. Таман прижал жену к себе, наслаждаясь прикосновением ее бархатной кожи, скользя шершавыми ладонями по тонкой талии и ягодицам.
Наймирэ всегда вспыхивала от его незамысловатых ласк. Он не был опытен в любовных делах - степняки вообще не слишком церемонятся со своими женщинами. Возможно даже, что с другой - той, которую он никак не хотел тащить третьей в шатер - он был бы робок и осторожен, но Наймирэ была своя, и Таман был абсолютно уверен, что всё, что он делает, будет принято.
Она любила его. Это ощущение вызывало смутную тоску и чувство вины, и в то же время пьянило. Таман знал, что эта девочка всегда смотрела только на него - едва ли ни с младенчества. Ни один мужчина не удостаивался ее нежного взгляда - только он. И тогда, когда ему пришлось сделать выбор, он тоже об этом подумал: как она сможет жить без него? Хотя нет, тут мужчина себе врал. Он думал об этом позже, когда она пришла к нему ночью и буквально соблазнила его - а ведь он хотел подождать с физической близостью, считая, что ей стоит немного подрасти. А в тот момент, когда он смотрел на снег, выпавший на землю в конце октября - неслыханное явление природы - его душила лишь злость и осознание проигрыша. Он указал на Наймирэ только потому, что другие женщины были ему противны, а к ней он просто давно привык. Позже Таман успокаивал свою совесть словами о том, что без него она бы пропала, что она будет счастлива стать его женой... Но всё это были лишь оправдания своего малодушия. А впрочем - не все ли равно? Она хотя бы красивая!
И как оказалось - смелая и настойчивая. И сейчас горячие губы скользили по его животу, отчего дыхание сбивалось и мысли улетали прочь, будто стая чаек-хохотуний. Он запустил руки в черные густые волосы, растрепывая узел и позволил себе забыть обо всем на свете, кроме юной женщины рядом.
3
Таман стал часто брать сына в свои поездки. До этого он ездил один или с братьями, которых он выбрал в помощники. Ближе всех ему был по духу Хариз, старший единокровный брат. Именно он оставался его заместителем, когда хан куда-то уезжал. Сейчас Хариз был в Славии. Он захотел научиться строить речные суда, резонно полагая, что по реке торговлю вести легче. Таман был с ним согласен и, хотя Хариз был нужен ему в Степи, препятствовать ему не стал. Брат был консервативен, многим новшествам противился, но если уж чем-то увлекался - к цели своей стремился неудержимо. В этом они были похожи.
Кроме Хариза, Таман выбрал в помощники двух младших, Исхана и Сафи - сообразительных, верных и легких на подъем. Один из них отвечал за посевы - буквально не вылезая с полей и дамбы, второй жил в новом городе.
Следить одновременно за делами и непоседливым сыном было сложно, но неожиданно интересно. У мальчишки была сотня вопросов: а как делают молоко? А почему рис растет в воде? А откуда течет река? А почему облака белые? Таман понятия не имел, как отвечать и пытался что-то придумать, но получалось откровенно плохо. Спустя какое-то время оказалось, что Аяза завораживает строительство. Он мог целый час сидеть и смотреть, как строители возводят стены домов, а уж когда ему позволили играть с песком и камнями - его и вовсе со стройки было не утащить. Волей неволей хану пришлось чаще приезжать в Ур-Таар.