Тень за спиной
Шрифт:
Помнится, его дорогая во всех смыслах супруга не один раз говорила, что он бессердечен, а Эстебан соглашался с ней. Нет в нет ни сердца, ни души, только разум и физическая оболочка. А вышло так, что не болит – значит нет. А как только заболело – оказалось, что всё у него есть, и сердце умеет выскакивать из груди, и колотиться где-то в горле, и голова кружится, и дыхание перехватывает.
Неожиданно король понял, что ему нужно выпить. И с кем-то поговорить. Друзей у него не было – откуда у короля друзья? Но были сестра и ее супруг. Их то он и пошел искать.
Бригитта нашлась в своих покоях. Она читала
– А Кир где? – полюбопытствовал Эстебан. – Я хотел с ним поговорить.
– На завод свой уехал, - вздохнула Бригитта. – Он сейчас оттуда не вылезает.
– Эмм… А когда вернется?
– В полнолуние вернется, уж будь уверен, - пожала плечами сестра. – Вы, оборотни, такие предсказуемые.
– Скажи мне, Бри, - король уселся в кресло напротив сестры и поглядел на нее с любопытством. – Ты всё еще его любишь?
– Кого? – изумилась сестра.
– Кирьяна.
– С чего вдруг такие вопросы?
– Так… Интересно мне, что такое любовь.
– Нет, не люблю, - вздохнула Бригитта. – Я им болею. Он для меня – самое важное в жизни. Если бы он сказал броситься за ним в пропасть, я бы даже не раздумывала. Я никогда не хотела никого другого.
– Поэтому и детей у вас больше нет?
– Что значит нет? А Стефа? Если бы у тебя был такой ребенок, как Стефа, ты бы тоже больше не захотел.
– Бри, ну мне-то не ври.
– Эстебан, тогда не задавай глупых вопросов. И не делай вид, что ты не знаешь, что я бы с радостью родила мужу сына, а то даже и не одного. Но нельзя. Потому что у Кирьяна слишком много власти. Будь у нас сын - кто знает, не стал бы он добиваться трона для него? Что в голове у этих Браенгов - непонятно, но у него есть все шансы сместить тебя. Поэтому, знаешь... Я не буду рисковать. Счастье еще, что у нас девочка.
– Странно, что ты так говоришь о собственном муже, - растерянно поглядел на сестру мужчина. – Я думал… вы просто не хотите. Как ты вообще с этим живешь?
– Ты ни о чем не думал! – вспыхнула Бригитта. – Ты умеешь думать только о королевстве в целом, а частности тебя не интересуют!
Эстебан внезапно понял, что разговора с сестрой не получится. У нее действительно давным давно была своя жизнь, которой он не интересовался.
– --
Элиссия, выгнав всех служанок, причесывала волосы. Она любила эти вечерние часы наедине с собой, любила шелковые сорочки с кружевом, любила наносить на лицо разные притирания, разглядывая себя в зеркале и видя, что холодное солнце Галлии было к ней милостиво. Оно не оставляло морщин на ее лице и не сушило кожу, нет, она по-прежнему была хороша, даже лучше, чем в юности. Элиссия любила себя и свое тело. Вот и сейчас она нежно водила щеткой по волосам, вытягивала стройные смуглые ноги, с которыми так соблазнительно сливался кремовый шелк сорочки, приспускала бретельку, лукаво водя плечиком, и горько усмехалась, потому что прекрасно осознавала, что делала это только для одного человека, который совершенно ей не интересовался.
Она научилась жить рядом с ним, быть его тенью и иногда даже другом. Сейчас ей было смешно вспоминать
У нее были любовники – исключительно для здоровья, как говорила она себе. Впрочем, они ей нравились – они говорили ей комплименты, любили ее, преклонялись перед ней, старались доставить ей удовольствие. Муж прекрасно об этом знал, более того, именно он первым заявил, что ему всё равно, что свой долг как супруга она выполнила, подарив ему двоих сыновей, и теперь вольна жить, как пожелает. Элли плакала целую неделю, а потом решила – да пошел он! Не хочет – не надо. И без него проживет. И прожила, вот только прекрасно знала, что кроме него, никто ей не нужен, и любовников своих (кстати, их было не так уж и много) рано или поздно она начинала ненавидеть и отправляла куда подальше, а они не могли понять, что делают не так, и только клялись в вечной любви.
Дверь в спальню тихо раскрылась, по ногам скользнул ветерок. Королева обернулась с улыбкой – не иначе, как кто-то из сыновей решил заглянуть к ней перед сном – и не поверила глазам. В дверях стоял муж. В первый миг у нее заколотилось сердце и перехватило дыхание, она строго напомнила себе, что до полнолуния не близко – в полнолуние он мог и появиться, а она не в силах была ему отказать, за что себя потом корила, но снова и снова ждала полную луну с нетерпением.
Эстебан был нетрезв, и это встревожило Элиссию настолько, что она немедленно вскочила и бросилась к нему. Впервые она вообще видела его пьяным.
– Что случилось? – испуганно спросила она. – Заговор? Убийство? Наводнение? Война?
Он вдруг рассмеялся зловеще и, глядя ей прямо в глаза, заявил:
– Нет. Я просто полюбил.
Элли зажмурилась, сжав руки в кулаки, а потом выдохнула и сказала:
– Сядь и расскажи всё по порядку. Кто она?
Эстебан, чуть пошатываясь, проследовал к ее пуфику и тяжело опустился на него.
– Ты говорила, что у меня нет сердца, - заявил он. – А оно болит. Если болит, значит, оно есть, правда?
– Лекаря позвать?
– Не надо. Я люблю ее. Сам не знаю, за что и почему, это безумие какое-то, но я без нее не могу, совсем не могу. Хочу ее видеть, касаться, слышать ее голос.
«И зачем ты мне это рассказываешь? – холодно подумала Элиссия. – Мне, которая пятнадцать лет ждет твоего ласкового взгляда? Совсем идиот, или прикидываешься?»
– Я ее не трогал, Элли, - бормотал супруг. – Разве можно ее, такую юную, такую нежную осквернить собой? Я ж женат, мне же сорок почти…
Элли осмотрелась, взяла в руки вазу и покачала в ладони. Красивая ваза, дорогая.
– Ты у нас, значит, человек высокой мо’али? – вкрадчиво поинтересовалась женщина. – П’осто идеальный мужчина? Ничего лишнего себе не позволяешь?
Она снова начинала картавить на франкский манер, понимая это и злясь еще больше. Столько лет она вытравляла этот говор!
– Разумеется, я ничего постыдного себе не позволю, - с недоумением ответил Эстебан. – Разве можно? Я же король! На меня люди смотрят.
Элиссия взвизгнула от злости и швырнула вазу в стену.
– Эй, ты чего? – изумился супруг.