Тень за спиной

Красовская Марианна

На самом деле, Элиссия, конечно, места себе не находила от ужаса, но продолжала старательно уверять себя, что всё идёт по плану.

А Эстебан себе не врал. Он даже понимал, что думает о Виктории через призму последних лет. Какая она в постели? По-прежнему ли она так невинно целуется - одними губами? Она должна немного повзрослеть - стала ли она еще красивее?

Действительность превзошла все ожидания. Девушку, стоящую так близко - стоило протянуть руку, и он мог ее коснуться - ребенком было не назвать. Если раньше Эстебану она казалась нежной трепетной птичкой, до которой и дотронуться страшно, то сейчас это была желанная женщина. Она даже немного выросла,

округлилась, не было больше ни хрупких плеч, ни острых ключиц. Грудь, трепетавшая в декольте, сводила с ума. Но самое главное, изменился взгляд - она искушала. Король стоял за ширмой, когда Виктория и этот... наглый похититель девиц появились во дворце. А когда его девочка вдруг улыбнулась, прильнула всем телом к проклятому степняку и прошептала ему на ухо что-то такое, от чего тот смутился, Эстебан понял: всё. Слишком уж явными были их отношения, которые они даже не пытались скрыть. От них просто несло страстью. Это было откровенным нарушением приличий - но король и сам их готов был нарушить когда-то, и не судил узкоглазого за то, что он терял голову от Виктории.

И всё же мужчина не мог удержаться от искушения поговорить с ней, и поэтому разыскал Кирьяна и приказал отвлечь степняка - неважно, чем.

Но Элиссия его опередила. Ей была интересна эта девочка. Что же в ней такого, что мужчин от нее ведет? Муж так явно влюблен, что это просто неприлично. Да какой муж! Будь Элли лет на десять моложе... или старше... она бы непременно попробовала привлечь его внимание. Аяз совершенно не похож на отца внешне, но уверенность в себе и самомнение у него таковы, что хочется его потрепать его за щечку и сбить с него эту спесь. Мальчишка - но такой очаровательный!

Никаких шансов. Виктория даже не взглянет на несчастного Эстебана. Даже если она и любила его когда-то - чувства свои она явно не хранила, как некоторые, и правильно. Муж - это одно. А любовники сегодня есть, завтра нет.

И Элиссия совершенно перестала беспокоиться. Конечно, она не сдержалась и подслушала, как несчастный король признавался девочке в любви - ничему-то он не научился, болван - и звук пощечины слышала совершенно отчетливо, и ехидная улыбка искривила ее губы. А вот дальнейшее объяснение Виктории с супругом проходило гораздо горячее. Так горячо, что Элиссия вся дрожала, выбираясь из своей потайной ниши за одним из портретов. На миг ей даже захотелось разыскать одного из своих бывших любовников, потому что жар в теле был просто невыносим, но, подумав, она отказалась от этой идеи. Заманчиво, но нет. Эстебан не поймёт. Он не из тех мужей, которые, застав супругу с другим, просто присоединяются к ним. А жаль.

Желая немного охладиться, Элли зашла в музыкальную гостиную. Здесь были нараспашку открыты окна, и несмотря на воздушный купол вокруг дворца, ветер уже раскидал листы нот по полу. Королева бросилась закрывать окна, и захлопнув раму, прижалась к стеклу пылающим лбом. Ну почему, почему одна женщина заполучила внимание сразу двоих, а кому-то этого внимания не хватает? Плечи вдруг затряслись, и она заплакала от зависти и обиды, и от того, что молодость и жизнь утекает сквозь пальцы.

– Ты плачешь?
– раздался удивленный голос сзади.
– Ты умеешь плакать?

Элиссия вздрогнула всем телом и обернулась, торопливо утирая слезы.

– Я не плачу, - надменно ответила она.
– Королевы не плачут.

Супруг выглядел странно: он был весь бледный, помятый и глаза безумно блуждали. "Богиня, что опять?
– устало подумала Элли.
– Да почему тебя всё время надо из чего-то вытаскивать?"

А Эстебан всё вглядывался

в ее лицо, что-то там ища.

– Ты все еще любишь меня?
– неожиданно спросил он.
– А если я сейчас скажу: раздевайся - что ты сделаешь?

– Какие глупости вы говорите, Эстебан, - вздохнула женщина.
– Спросили бы хотя бы - что я скажу, если против вас заговор будет или еще что. Разденусь я, что еще-то?

– Понимаешь, Элли, - задумчиво сказал супруг.
– В том-то и дело, что королева из тебя отличная. И любовница великолепная. И красивая ты, никаких сомнений. Объясни, какого беса мне вообще надо?

– Я не знаю, - обхватила плечи женщина.
– Знаю только одно: я всегда на вашей стороне.

– О богиня, - протяжно выдохнул король, неожиданно опускаясь на колени перед ней.
– Какая же я скотина.

– Ви не скотина, - растерянно отвечала Элиссия, разволновавшись.
– Эстьебан, ви прекрасный король и хороший человек. Просто ви запутался.

– Что, и это простишь?
– усмехнулся он грустно.
– Какая ты... благородная!

– Хотите, я вам вазу об голову разобью?
– ласково спросила Элли.
– Полегчает? Хотя... я вижу, ви желаете быть наказанным? Раздевайтесь!

– Что?
– растерянно переспросил король.

– Раздевайтесь, - повторила женщина.
– Ви желаете прощения? Тогда делайте, как я скажу.

Эстебан оглянулся на дверь гостиной - засова на ней не было, а потом вспомнил то, что его выбило из равновесия - кажется, навсегда - и спокойно принялся развязывать галстук. Супруга смотрела на него сияющими глазами, плохо скрывая восторг.

– Нет, с колен не вставайте, - с явным удовольствием одернула она мужа, когда он принялся расстегивать ремень.
– И брюки снимать не надо.

– И как же мне вымолить вашу милость?
– приподнял брови уже полуголый король.

– А ви придумайте, - царственно ответила королева.
– В конце концов, ви мужчина, и мужчина опытный.

Он задумался на миг и хитро улыбнулся, скользнув руками под ее юбку. Ему вдруг захотелось свести эту женщину с ума, как делала она это много лет, ну или хотя бы попытаться. И он попытался.

В конце концов, что может быть естественнее, чем учиться любить собственную жену?

Часть 2. Степь

– 1-

Ночь в Степи - самое гнусное время суток. Днем хорошо - можно заниматься всякими неотложными делами и ни о чем не думать. Ночью же в голову лезло всякое...

Таман давно уже не любил ночь. Прошло то время юности, когда ночи казались для него волшебными и наполненными смыслом.

В последнее время он выматывал себя так, чтобы вернуться в шатер, упасть в подушки и ненадолго умереть. Но сегодня уснуть не получалось - детский крик был столь пронзителен, что ввинчивался в голову, как лопата в землю. Пришлось даже уйти из шатра.

– Наймирэ!
– рявкнул он зло.
– Уйми свою дочь! Отчего она так орет?

– У нее режутся зубы, - тихо ответила жена.

– Так сделай что-нибудь! Ты мать или кукушка? Уйми ребенка... грудь дай или чего там женщины делают!

Наймирэ ничего не ответила на это. В шатре послышалась возня и тонкий голос сына - еще и этот проснулся. Сын вызывал у Тамана жгучую неприязнь на грани ненависти: если бы его не было, всё могло сложиться по-другому. Мальчишка тоже начал хныкать. Наймирэ прикрикнула на него, отчего Аяз стал еще громче орать. Не шатер, а конюшня! Не надо было вообще возвращаться. Остался бы в поле - погода позволяет. Да и вообще - мало что ли шатров, где его готовы уложить спать?