Тень железной руки
Шрифт:
Таринор обернулся к девушке. Та стояла, опустив голову, едва содрогаясь от безмолвного плача.
— Надеюсь, теперь твоё любопытство удовлетворено, и ты больше не станешь бередить душу старика. Сейчас ты покинешь замок, а после и мой край. Такова моя воля, пепельный рыцарь.
Глава 7
Таринор выходил из ворот молча и мрачнее тучи, его спутники шли следом. Никак не ответив на смешки стражников у ворот, он направился прямиком к таверне. Благо найти её в столь маленьком поселении оказалось несложно: после замка она была здесь вторым по величине зданием, к тому же украшенным нарисованными цветами
— И что ж теперь? — не выдержал, наконец, Тогмур, кивая на неподвижно сидевшую рядом Мирану. — Как из замка вышли, ты ни слова не проронил.
— Теперь? — встрепенулся Таринор. — Теперь я буду следить, чтобы меня больше не били по голове, потому что память, похоже, стала меня подводить. А ведь мне показалось, что ты действительно похожа на дочку Рейнара… Сдаётся мне, обманула ты меня, Мирана. Или как там тебя зовут по-настоящему?
Девушка взглянула на наёмника, словно на предателя. В её глазах застыли слёзы, а губы дрожали.
— Всё, что я говорила, — её тихий голос дрожал, — чистая правда. Я Мирана Рейнар, дочь Дериана Рейнара и Ингрид Ритс. Не знаю, почему лорд сказал так. Наверное, дело в том, что он никогда меня не видел.
— В любом случае, мы остались без награды, — задумчиво проговорил Таринор. — И никаких следов Игната, будто сквозь землю провалился… Стоит вернуться в Высокий дом. Быть может, за всё это время кто-нибудь, кроме нас, нашёл этого сорвиголову.
Наёмник отхлебнул пива, тяжело вздохнул и обратился к девушке:
— Вот как же так вышло, что мы ищем одного из самых заметных людей в Энгате, который наверняка поставит на уши любую деревню, которой не повезёт встать у него на пути, а находим тебя?
— Будет тебе, Таринор, — северянин нахмурил рыжие брови. — Девчонка и без того настрадалась. Даже если она и не та, за кого себя выдаёт… Помнишь, как мы с ней встретились? Бедняга с ног валилась. А уж если она и впрямь внучка того лорда, а он, старый дурак, просто воротит свой скрюченный нос? Уж я понимаю, как это, остаться без близких. И, знаешь, отчего-то ей верю. Возьмём её с собой в тот большой каменный замок? А уж там видно будет.
— Привести её в Высокий дом? — удивился наёмник.
— А что? Думаю, там места и сотне таких, как она, хватит. Погляди — кожа да кости… А уж если волнуешься за лишний рот, что девчонка нас в пути объедать будет, так я с ней собственный паёк делить буду.
Таринор вздохнул. Торчать здесь слишком долго было нельзя, кто знает, что взбредёт в голову старику-лорду, если он прознает, что «пепельный рыцарь» ошивается вблизи его драгоценного деревянного замка. Того и гляди корову украдёт или пожар устроит. Неспроста же он «пепельный».
— Чёрт с вами, — наёмник махнул рукой и осушил кружку парой больших глотков. — Всё, что я сейчас хочу — это местной наваристой похлёбки. Хватит с меня на сегодня лордов и их удивительных историй.
Просторная таверна понемногу наполнялась людьми, хоть солнце ещё и не думало клониться к закату. Судя по их цветастым нарядам и причудливым говорам, то были иноземные торговцы, остановившиеся в Факельной роще на ночь. Наверняка пришли пропустить кружку-другую, набить брюхо и отправиться дальше. Всё-таки не зря поселение
Вдруг по таверне разнеслась негромкая музыка. Источником её оказались парень и девушка, одетые в зелёное. Первый ловко перебирал пальцами по струнам узорчатой лютни, вторая же извлекала переливчатые звуки из тоненькой флейты. Таринор вспомнил слова стражника у ворот: тот советовал обратиться к рябому Кевину. Должно быть, это тот щуплый паренёк с пёстрым лицом, опёршийся на стену у окна чуть позади музыкантов и одетый так же, как и они.
Золотой берег славился песнями о храбрых моряках, которых на суше ждут верные, или не очень, жёны, пока те борются с непокорным морем в надежде на славную добычу. В придорожных трактирах Тимбермарка слагали басни о древних временах и о том, как славно смотрится на пике голова лесного эльфа. О чём пели в Драконьей долине было известно даже тем, кто там никогда не был, а в кабаках Энгатара переплетались мотивы самых разных уголков страны. Что же предстояло услышать здесь, Таринор не знал, но решил, что, раз уж скоро ему предстоит покинуть этот край навсегда, то отчего бы не послушать местных песен.
— Кевин, верно? — наёмник подошёл к скучающему менестрелю. Тот смерил его любопытным взглядом.
— Смотря кто спрашивает, — ответил тот, присвистнув.
Веснушки, густо обсыпавшие лицо менестреля, перемешались со следами перенесённой когда-то оспы, образуя своеобразный узор.
— Мне бы песню послушать. Что-то про дочь лесов…
— О! — улыбнулся парень. — Давненько мы «Дочь сумрачных южных лесов» не пели. Местные её уж наизусть знают, а приезжие чаще хотят услышать или про сластолюбца-колдуна или про служанок Янеса Русворта, будь он неладен! Конечно, кто платит, тот и заказывает музыку, но как-то обидно, знаете ли, когда дело твоей жизни сводят до одной лишь похабщины. А ведь я у самого Элтона Семипалого брал уроки! К слову, пальцев у него, как у всех, пять, но, клянусь, с лютней управляется так, будто их на каждой руке не меньше десятка…
— Я тебе, конечно, сочувствую, но расскажешь как-нибудь в другой раз, — Таринор решил, что если не перебить словоохотливого менестреля, то он не замолчит до завтрашнего утра. — Сколько будет стоить?
— Вам, добрый господин… — парень на мгновение призадумался. — Один марен. Грех брать больше с того, кто ценит настоящую музыку. Ступайте за стол, и приготовьтесь ронять слёзы, внимая настоящему искусству.
Наёмник вернулся к спутникам, по пути поймав за рукав веснушчатую девушку, что ранее принесла им пива, и попросил сначала две, а после секундного замешательства, три миски густой похлёбки.
— Славное всё-таки здесь пиво, — улыбнулся Тогмур, глядя на вернувшегося Таринора. — Почти как у нас в Грарстенне, только не столь крепкое. Мне такого, чтоб захмелеть как следует, и бочонка маловато будет. А о чём это ты с тем рябым болтал?
— Песню заказывал. Стражник у ворот сказал, это должно всё нам прояснить. Правда, я ещё не уверен, что именно и каким образом. А может быть, он просто в сговоре с тем менестрелем и забирает часть денег себе…
Тем временем, по таверне разнеслась новая мелодия. В отличие от прежнего мотива, подходившего, скорее, для ярмарочных плясок, эта музыка звучала ностальгически-грустно. Под неё просто напрашивалась печальная песня-история, и она не заставила себя ждать. Кто-то громко стукнул кружкой о стол, и вся таверна затихла. Рябой менестрель Кевин вышел вперёд и, обратив взор множества глаз на импровизированную сцену, начал петь: