Тень железной руки
Шрифт:
После этой речи было объявлено представление жонглёров. Альбрехт не верил своим глазам: те зрители, что несколько минут назад не находили себе места от увиденного, теперь как ни в чём не бывало смеялись, глядя, как долговязый жонглёр шариками споткнулся о подкравшегося сзади карлика. Маг поглядел на довольное, хоть и бледноватое лицо своего соседа в цветастом костюме, и на мгновение ему показалось, что все просто сошли с ума. Либо же с ума сошёл он сам. В любом случае, подобное зрелище основательно отбило желание посещать оставшиеся два дня турнира.
На ристалище вышли оруженосцы, разбитые на
Глава 6
Таринор глядел на худенькую белокурую девушку, лежащую рядом в повозке. Спала она неспокойно, то и дело вздрагивала от особенно громкого скрипа колёс или храпа прикорнувшего Тогмура. Того вряд ли разбудил бы и раскат грома над самым ухом.
Эта встреча случилась несколько дней назад в придорожном трактире по пути из замка Суровая рука. Бледная девица в лохмотьях, едва стоявшая на ногах от голода и жажды, возникла перед ними словно приведение. Когда же она назвалась именем Мираны Рейнар, дочери того, кто виновен в смерти Бьорна, в душе Таринора снова заныла едва успокоившаяся рана. Мстить несчастной за дела её отца он, конечно, не собирался, но чуял, что нельзя упускать возможность обратить себе на пользу столь неожиданный поворот судьбы.
Первым делом он успокоил хозяйку таверны, сказав ей, что девушка дочь его знакомого, погибшего при Пепельном зубе. Услышав это, женщина сначала подозрительно хмыкнула, но, когда Таринор сказал, что оплатит и еду, и комнату для Мираны, заметно оживилась и даже проявила сочувствие.
— Бедняжка не в себе от голода. Принеси-ка лёгкой похлёбки, — велел наёмник хозяйке.
— Так, быть может, лучше айнтопфа? — удивилась хозяйка. — Густое и наваристое, оно, поди, получше будет?
— Нет. Пока только похлёбки. И хлеба пол… нет, четверть краюшки.
Наёмник не понаслышке знал, как ядовита бывает пища после долгого голода, а девушка, судя по виду, не ела уже давно. Когда трактирщица принесла дымящуюся миску похлёбки, Мирана глядела в неё непонимающим взглядом, будто не верила в реальность происходящего. Даже когда Таринор вложил ей деревянную ложку в дрожащую, лишённую сил руку, лишь спустя несколько секунд она неуверенно зачерпнула суп.
Похлёбка, по виду, была тем же айнтопфом, из которого просто выловили всё мясо и разбавили водой, но как только девушка проглотила первую ложку, оставшееся она доела с большим аппетитом. Только тогда её взгляд сделался осмысленным, а речь перестала напоминать бессвязное бормотание.
— Спасибо… — тихо проговорила девушка и попыталась встать из-за стола, но Таринор взял её за руку.
— Постой. Ты разве меня не помнишь?
— Нет… — растерянно ответила она. — Мне… нужно идти…
— В таком виде? Да тебе не даст проходу первый встречный негодяй. Как ты вообще добралась сюда… оттуда?
— Я… не помню. —
— Значит так. Переночуешь здесь, а завтра поговорим, — наёмник вложил в эти слова всю решимость. — Не хватало тебе ещё в обморок грохнуться посреди улицы.
На ночь Таринор велел запереть не только дверь в комнату Мираны, но и заколотить окна. Сделано это было не столько для того, чтобы никто не потревожил девушку, сколько чтобы она сама не сбежала. Мало ли что с голодухи в голову взбредёт.
Следующим утром Мирана уже оказалась куда разговорчивее и за завтраком рассказала, что направляется в замок Факельная роща, где правит лорд Ритс, отец её покойной матери, Игнрид. Таринора, по её словам, она видит впервые, но наёмник был уверен, что щуплая бедняжка, жадно и шумно хлебающая похлёбку за столом напротив него, действительно Мирана Рейнар, дочь Дериана Рейнара, наследница Пламенного замка и всей Драконьей долины. Пусть её, остроносую хрупкую девушку с волосами цвета сливочного масла, он видел лишь однажды, на празднике в честь именин её брата, устроенном лордом Майвеном весной, но события того дня он запомнил в деталях. Помнил её большие голубые глаза, полные страха и отчаяния. То был день, когда он пожертвовал собственной жизнью.
За завтраком Таринору и пришло в голову, что девушку можно сопроводить, раз уж они с Тогмуром всё равно направлялись к Факельной роще. Сама она, судя по виду, вряд ли добралась бы туда в целости, а так лорд Ритс может даже вознаградить доблестного рыцаря за столь благородный поступок. Таринор было упрекнул себя за то, что, даже будучи посвящённым в рыцари, не перестал мыслить, как наёмник, но, с другой стороны, ничего недостойного в этом нет. Да и вряд ли иной на его месте не рассчитывал бы на награду, будь он хоть благороднейшим из рыцарей.
Первым делом для девушки раздобыли подходящую одежду. Идти предстояло не больше одного дня, но Тогмур сказал, что ему и без того больно смотреть на столь тощую девушку, а если с неё ветром сдует последние лохмотья, то подобное зрелище ему вытравить из головы уже никогда не удастся.
Таринор рассудил, что на своих двоих Мирана далеко не уйдёт, а потому, недолго подумав, решил добираться до Факельной рощи на повозке. Как-никак, теперь он может себе это позволить. Когда полноватый извозчик увидел рыцарский щит, то позволил себе удивиться вслух, что столь прославленный рыцарь всё ещё не обзавёлся собственным конём. После замечания Таринора, что это не его, извозчика, дело, тот насупился и более не задавал вопросов.
Весь путь до самого вечера Мирана молчала. Наёмник пытался расспросить её о том, что произошло в Дракентале и как она в одиночку добралась оттуда аж в Факельную рощу. Но как он ни старался, девушка отвечала на всё одинаково: не помню, не знаю, больно вспоминать. Долго такого допроса она не выдержала и вскоре провалилась в дремоту.
Колесо налетело на камень и повозку слегка тряхнуло.
– Нет! — вдруг вскрикнула Мирана. Таринор очнулся от дремоты, а рука мгновенно легла на рукоять меча. Девушка сидела с широко распахнутыми глазами, полными слёз и страха, а её грудь быстро вздымалась от тяжёлого дыхания. Через несколько мгновений она встретилась взглядом с Таринором.