Тени города Энкёрст
Шрифт:
— Арффргх! — голос раздался на периферии, тот самый силуэт в темноте зашевелился и злобно ругался, — отпусти их, сукин сын! Я заплачу, сколько скажешь, слышишь меня, кусок говна?
— Заткнись, животное, — брезгливо бросил незнакомец, — ты испортил нам всю игру. А ты, — он повернулся к Джин, — расскажешь мне все, особенно о своем маленьком грязном секрете в повозке, прошлой ночью.
— Расскажу… — она плакала, навзрыд, губы тряслись, голос дрожал, она едва ли могла вымолвить хоть слово.
— Грязный ублюдок, — продолжил голос из темноты, — отпусти моих детей!
Незнакомец яростно замахнулся и швырнул разряженный арбалет в угол, откуда
— Прости, нас прервали, — незнакомец тряхнул окровавленным запястьем, со стороны угла послышался жалобный стон избитого человека, — Видишь ли, раз уж наша маленькая забава подошла к концу, я кхм, открою тебе тайну — все присутствующие здесь не твои родственники и друзья. Наверно, если честно не до конца уверен. Первый это один из стражей, что так шустро бегал за тобой по ночным кварталам города. Вторая, какая-то шлюха, увидевшая меня с тем жиртрестом, — он кивнул на избитого, — у нас с ним предстоит долгая беседа, во благо государства. И так на чем мы остановились? — он отряхнул ладони, — Ах да, мертвая шлюха, или прачка, кто ж его знает, меня учили не оставлять свидетелей, если их нельзя использовать, понимаешь? Третьим была… хотя тебя это не должно касаться. А теперь ты мне все расскажешь, если не хочешь, оказаться здесь вновь на месте сегодняшнего наблюдателя, чью семью ты чуть не вырезала под корень, поняла?
Она поняла.
— Итак, я тебя развяжу и мы побеседуем в приватной обстановке.
Джин проглотила ком, который ухнул глубоко вниз живота. Груз вины за смерть близких спал, будто ей отпустили все грехи, грехи начертанные кровью невинных, которых она убила. Джин, какая ты глупая. Какая наивная.
— Хорошо. Я все скажу.
— Тогда хоть намекни, — маньяк горячо зашептал ей на ухо, — кто убил короля?
— Это…
Мартин
— Восславьте семерых, ибо грядет погибель наша! Иноверцы, воззрите же пламенные небеса, что скоро упадут на ваши головы! Вам уготована ужасная судьба, быть поглощенным отвратительной пастью великого чудовища! Отрекитесь от известных догматов, прекратите соблюдать постулаты и ритуалы, что лишь подкрепляют аппетит монстра сидящего в клетке бесконечного космоса! Тварь скоро прогрызет прутья своей ледяной темницы, сойдет со второй луны и ступая по земле пожрет само время! Братья, сестры, отрекитесь, пока не стало слишком поздно!
Это был уже третий проповедник церкви Отречения, исповедующий на улицах Энкёрста, страшащий грядущим апокалипсисом всем и вся. Как считал Мартин, сдохнуть где-нибудь в канаве у них шансов куда больше, чем сгинуть в небытие от какой-то там блохастой псины родом со звёзд. Однако, подобные фанатики находили свою публику, которая раскрыв рты жадно проглатывала любую чушь, которую несли с трибун сколоченных из ящиков церковники. Если эти сукины дети пойдут в своих проповедях дальше, а их агентурная сеть ораторов расплодиться по городу как грибы после дождя, то будет уже поздно, на вилы во славу Созвездий поднимут и правых и виноватых. И как показывала история, виноватые мало чем отличаются от крыс и своевременно линяют с тонущего корабля. В данном случае это плавучий бордель облитый смолой и начиненный порохом. Достаточно маленькой
— Буря.
— Что? — Мартин отмахнулся от надоедливой мошки ненужных размышлений и поднял взгляд на Ифана.
Шорох кивнул в сторону затянутого мрачными тучами горизонта. Да уж, дожди скоро отправят весь город под воду, где ему самое место. В толще вонючей тины.
— У меня для вас скромный презент, — Ифан выглядел не выспавшимся, с тяжелыми черными мешками под глазами, такие же, впрочем, были и у Мартина. Шорох выудил из набедренной сумки серый сверток, развернул его и бросил содержимое в ладонь Мартина.
— Что за хреновину ты приволок? — Мартин прищурился, рассматривая трофей, — Пожеванное ухо? Ифан, еб твою мать, какого хуя?
— Это не хреновина, — шорох ухмыльнулся, щелкая пальцем по торчащей из мочки серьге с эмблемой налитого кровью глаза, — это ушная раковина Корр Эра Дорузы.
— Тебе было велено принести ее сраную башку, а не этот кусок говна!
Может оно и к лучшему, голова высокопоставленного священнослужителя рядом с проповедником и преданной ему паствой, смотрелась бы неуместно. Смертельно неуместно.
— Мне было велено скормить труп свиньям, не моя вина, что объедки с их пиршества оказались столь малы.
Ифану оставалось лишь равнодушно пожать плечами, приказ же он выполнил, в этом сомнений не оставалось.
— Ладно, — выдохнул шифр, успокаиваясь и нехотя убирая кусок плоти в нагрудный карман куртки, — хорошая работа.
А теперь нужно прикинуть, сколько геморроя свалиться на голову Мартина, и как бы эту голову удержать на плечах, если общественность прознает о смерти кардинала от рук королевских гончих. Ошибки порой режут не хуже топора по шее.
— Благодарю, но боюсь, отрекшиеся это без внимания не оставят, — Ифан сдержанно улыбнулся и издевательски поклонился. Этому парню нравиться красоваться, — однако, мой личный повод для гордости перед вами.
Мартин повернулся в направлении взгляда Ифана и увидел лысого, трясущегося мужичка с тонной пудры на лице, отвешивающего распоряжения сотрудникам банка. Манфред Гросс собственной персоной!
— З-здравствуйте у-у-у-уважаемые, л-л-любимые к-клиенты б-б-банка. Мы у-уже з-заждались в-вас. В-всё п-приготовили. Всё на благо государства.
Школа дикции имени Эрсуса эст Грея, не иначе, а это ее лучший выпускник. Странно, Мартину всегда казалось, что глава банка это человек, чей характер закален в горниле всеобщей ненависти, будет покрепче иной стали. А пока Гросс представляется обычным раболепным лизоблюдом, коих среди чиновников не счесть. Неужто Ифан настолько его обработал, или Морус с Ван Рейном не самые бездарные переговорщики на свете? Впрочем, одно другому не мешает.
— Шевелитесь Гросс, Рэдхарт ждать не любит. — Еще больше он не любит ждать Мартина и своих денег, которые были давно обещаны всем организаторам грандиозной церемонии. На которую забыли пригласить главного спонсора сего мероприятия. Какая жалость.
— Под какой безумный процент вся эта радость для нас, позвольте узнать? — справился шифр.
— Д-для в-вас б-без п-процентов, ув-важаемый. Все на благо государства.
Банкир старался не смотреть в их сторону, он вообще не отрывал взгляда от земли, будто там таиться самое ценное сокровище, что только видел свет.
— Тц. И когда же нам это отдавать, извольте уточнить?
— К-когда д-душе у-угодно. Все на благо государства.
Да что он шарманку завел про это государство. Ишь, патриот выискался.