Тени и зеркала
Шрифт:
— Альен Тоури, — сказал он в ответ, отвечая на рукопожатие и замедляя шаг, чтобы гному не пришлось слишком часто перебирать ногами. — Я хочу поблагодарить…
— Не стоит, — гном усмехнулся в рыжеватую бороду, по-прежнему невозмутимо созерцая дорогу впереди. Солнце уже переползло зенит, и тени от частокола и деревьев в Овражке неспешно вытягивались. Ветер ерошил буроватую, притоптанную скотиной траву Пустоши. Вообще всё казалось таким будничным, человеческим, и Альен всё ещё с трудом верил, что с ним рядом шагает агх в доспехах.
И — что немаловажно —
— Думаю, стоит, — возразил он. — Вы… Ты спас мне жизнь, хотя не обязан был делать это. И стал свидетелем моего обета…
Ох уж этот обет… Альен поклялся Кэру и всему честному люду Овражка, что этой же ночью наведается на кладбище и, если сумеет, исправит ситуацию с Нодом. Он не представлял, как это сделать, но на тот момент не было других возможностей покинуть гостеприимный кров Кэра.
Судя по всему, его на самом деле спасло лишь появление гнома. А голова почему-то совсем не удивился этому появлению: он смотрел на Бадвагура со смесью злобы и страха, но всё же как на старого знакомого.
Слишком много тайн, и клятв тоже слишком много… Альен вдруг ощутил смертельную усталость, как если бы кто-то навалил на плечи груду камней. Ему представилось порождение его магии — то неупокоенное, что бродит теперь где-то в Пустоши, захватив прах безвестного Нода…
«Это всё во имя тебя», — сказал он мысленно, как говорил всегда в таких случаях, и вкрадчивый холод сжал сердце. Фиенни. Лучший из всех когда-либо живших.
А в живых остаются такие, как Кэр или Нитлот. И никакая некромантия, кажется, не в силах это исправить.
— О чём так задумался, волшебник? — спросил агх. — Рано кончились твои расспросы. Люди все так нелюбопытны?
— Я просто не знаю, с чего начать, — опомнился Альен, натянуто улыбнувшись. — Как ты оказался в Ти'арге? Твой народ давно не покидает горы… Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешься, — агх искоса бросил на него умный внимательный взгляд. — Поколение моего прадеда последним вело торговлю с людьми. Слишком часто ваши короли подставляли нас, чтобы сохранить доверие.
Альен, изучавший историю по источникам людей и Отражений, привык к несколько другой версии, но благоразумно решил не спорить. Как бы там ни обстояло всё в действительности, люди от утраты этого союза явно проиграли больше: даже дети знают, что в мире нет лучших оружейников, чем гномы, и что во всём Обетованном не найти столько руды и драгоценных камней, сколько прячут недра Старых гор.
— Я учился в Долине Отражений, но и там ни разу не встречал таких, как ты…
— С Отражениями тоже всё непросто, — агх вздохнул. — Хотя тут я вряд ли многое тебе объясню. Я только посол и никогда не играл в эти игры.
«Как и я», — подумал Альен, тут же в этом слегка усомнившись. Он начинал испытывать к новому знакомому непонятную симпатию — находиться в его обществе и слушать ровную, исполненную достоинства речь было настолько же приятно, насколько невыносимо — терпеть Кэра или Нитлота.
— Посол к людям Пустоши? — спросил он, пытаясь поточнее
…
Бадвагур качнул головой, а потом с явным недовольством втянул её в плечи, точно черепаха на берегу пруда. Альен глянул вперёд и догадался, что его расстроило: они приближались к лесу. Об этом он не подумал — гномам, наверное, очень неуютно в лесах…
— Нет, волшебник. Посол к тебе.
— Ко мне лично?… Прости, но, видимо, ты меня с кем-то спутал. У меня не было дел с твоими сородичами…
— Значит, теперь будут, — Бадвагур тяжко вздохнул, но Альен не услышал раздражения в этом вздохе. — Мне приказано привести тебя в горы. Вождь моего клана решил так и поручил мне тебя разыскать.
— Но зачем? — до Альена, впрочем, начинала доходить суть дела; у него неприятно засосало под ложечкой. Конечно, в горы он собирался и сам — к тому очагу, который они с Нитлотом обнаружили. Но приход немногословного гнома в Овражек — слишком опасное совпадение… Или просто-напросто подтверждение того, что они не ошиблись.
— Зачем именно мне? — споткнувшись о замшелый корень, агх проворчал что-то на своём языке — наверное, выругался. Он явно тянул время, не желая раскрывать перед Альеном все карты. — Ну, это долгая история…
— Нет, зачем это вообще? — привычно нащупав ногами тропу, Альен предупредительно пошёл чуть впереди, но боком, не желая поворачиваться спиной к новому знакомцу. Приятное впечатление — это замечательно, но здравый смысл терять не следовало, тем более на поясе у гнома он заметил кинжал… — Откуда твой достойный клан знает о моём существовании? И как ты меня нашёл?
Альен вспомнил, что вчера спрашивал то же самое у Нитлота, и это показалось даже забавным — до истерического смеха про себя. Если каждый день пойдёт в том же духе, его жизнь станет сплошным праздником.
— Мне говорили, что ты сразу догадаешься, волшебник, — сказал Бадвагур, недоверчиво озираясь: чаща вокруг постепенно густела, и тени от разлапистых елей поглощали солнечные лучи. — У нас тебя считают мудрецом по меркам людей.
Что ж, с точки зрения гномов — высшая похвала. Хоть кто-то считает его мудрецом. Альен в красках представил, как быстро Бадвагура разуверит Нитлот… Интересно, кстати, чем он там занят, если уже не спит?…
Встревожившись, Альен невольно ускорил шаг, и теперь Бадвагур еле поспевал за ним, путаясь в ветках то шлемом, то бородой и распугивая белок громким пыхтением.
— Очень лестно, но это неправда… Я действительно догадываюсь, но не уверен, что правильно.
«Скажи мне сам». Он должен заставить гнома сказать это. Предполагать самому — всё равно что кричать: «Да, я занимаюсь чёрной магией! Я делаю это, осознавая все возможные последствия для Обетованного! Я — виновник всех ваших бед, в чём бы они ни заключались!..» Даже если сам Бадвагур не тронет его после такого, визит в Старые горы точно обернётся добровольным закланием.