Тени сна (сборник)
Шрифт:
Но, стоило им отъехать от центурского поста, его покашливание перешло в смех, который все дружно подхватили. По понятной причине номер машины патруль не зарегистрировал.
Жолис провел машину к центру города, специально проехав мимо мэрии огромного двенадцатиэтажного здания из стекла и бетона, облицованного плитами розового мрамора. В начале Перелицовки, когда Слуг народа отсюда изгнали, газеты пестрели предложениями о передаче здания под больницу, лечебный центр, центр молодежных клубов, лицей… Но как-то тихо все предложения канули в Лету, и на протяжении последующих пятидесяти лет здесь
И потускневшая, изъеденная смогом мраморная громада продолжала незыблемой глыбой власти давить на город.
— Что смотришь? — поймал на себе вопросительный взгляд Таксона Петруз. — План остается в силе…
Тей сидел на лугу в кружке ребят, собравшихся вокруг воспитательницы Данисы, которая брала в руки то одну, то другую травинку и рассказывала детям о растениях. Запрокинув голову, Тей смотрел в пронзительно голубое небо, и оно представлялось ему огромной волшебной полусферой синевы, опрокинутой на изумрудный луг. А ласковое утреннее солнце — сказочным сияющим цветком.
— А солнце пахнет медуницей! — внезапно выпалил он.
Даниса засмеялась.
— У тебя богатое воображение, Тей, — сказал она. — Когда подрастешь, ты узнаешь, что на воображение огромное влияние оказывают ассоциативные связи. Сейчас пора цветения медуницы. Смотрите, ребята, вот этот желтенький невзрачный цветочек и есть медуница. Он маленький, неприметный, а солнце большое, яркое. Вот эта разница и вызвала у Тея ощущение, что именно солнце и источает запах, который сейчас висит над лугом.
Тей обиженно отодвинулся за спины ребят и лег на траву. Воспитательнице он не поверил. Он в и д е л, как солнце медленно расходящимися концентрическими кругами источает этот удивительный сияющий медовый запах.
Даниса продолжала рассказ о цветах-медоносах, но Тей слушал невнимательно, потому что вновь отвлекся. Оказалось, что если лечь ничком, и твои глаза окажутся вровень с землей, то ты попадаешь в удивительный мир. Становишься маленьким-маленьким, травинки вырастают в деревья, образующие сумрачную чащу, а мелкие букашки превращаются в огромных чудовищ. И все здесь необычно и непохоже на большой мир.
Огромная капля росы сферической глыбой полированного хрусталя застыла на листе, а когда Тей чуть тронул дерево-травинку, она стремительно соскользнула на землю, где разбрызнулась на мелкие искрящиеся шарики. Из чащи вынырнул черный мураш, похожий на планетоидный вездеход, немного постоял перед глазами Тея, подрагивая усиками-антеннами, затем сорвался с места и скрылся между стволами диковинного леса. А потом на поляну ступила огромная мохнатая суставчатая лапа. Тей скосил глаза вверх и увидел, что таких лап восемь и принадлежат они большому мохнатому пауку. Паук стоял, смотрел на Тея семью грустными глазами и шевелил хелицерами. А затем поднял одну из лап и поставил ее на нос Тея.
Тей испуганно отпрянул и возвратился в большой мир. Мстя за испуг, он схватил щепку и придавил ногу паука. Неожиданно легко нога отделилась и задергалась в траве, словно зажила собственной жизнью.
«Вот тебе, вот тебе!» — затыкал щепкой в паука Тей.
— Что ты делаешь?! —
Тей поднял голову и встретился с двадцатью парами глаз своих сверстников.
— Бедный паучок… — тихо сказала одна девочка.
И от этих слов, от глаз ребят, осуждающих и отторгающих, Тею стало страшно и одиноко. И он громко, во весь голос заревел.
И тогда удивительный мир: мир небесного купола синевы, сияющий мир ласкового солнца, пахнущего медуницей, мир изумрудного росного луга рассыпался разноцветными стекляшками калейдоскопа…
Таксон очнулся. Неожиданно для себя он задремал в кресле в аппаратной. «Откуда этот удивительный мир?» — подумал он. Чужой, непонятный сон из чужого детства… Детство свое Таксон провел в Червленной Дубраве и тоже любил наблюдать за букашками в траве на выгоне за селом. Но почва там песчаная, трава сухая, редкая, мураши рыжие, а пауки поджарые, тонконогие, с гладким блестящим хитином… И всегда Таксон был на выгоне один.
Открылась дверь, и в аппаратную вошел Петруз. Лицо его осунулось, посерело, глаза воспаленно блестели.
— Отдохнул? — спросил он. — Молодец. Пошли.
В деревянной пристройке в котельной собралась вся группа. Андрик разливал из безносого чайника горячий суррогат, а Жолис передавал кружки по кругу.
— Будешь? — Жолис подвинулся на скамье, освобождая место Таксону, и поставил перед ним глиняную кружку.
— Значит, так, — проговорил Петруз, усаживаясь во главе стола. — План немного меняется. Таксон, Андрик и Костан идут на квартиру Шаболиса-Вочека. Старший — Таксон. Время акции — полночь. После ликвидации Вочека по сигналу «тип-топ» Технарь и Жолис выпускают кассету ракет по мэрии. Корректировщик — Сашан. Прикрывающие — Тирас и Алико. Здесь на связи — я и Никифр. После акции Таксон и Андрик уходят на квартиру к Костану и ночуют там. Группа Жолиса устраивает вечеринку у него в гараже. Но вечеринку тихую — пьете-то самогон. Обратят внимание — неплохое алиби. Нет — еще лучше. Оставшиеся кассеты — взорвать. Технарь, тебе все ясно?
Технарь угрюмо кивнул.
— Вопросы?
Вопросов не было. Акцию обстрела мэрии разрабатывали давно, ее детали тоже.
— Так Вочек — это Шаболис… — протянул Сашан. — Городской шеф центурии, наша опора и защита… Вот, гад! В соседнем доме живет. Здороваемся при встрече…
Отец Сашана занимал видный пост в городском управлении Республиканства. И квартира, доставшаяся Сашану в наследство, располагалась в престижном центральном околотке. Из ее окон открывался вид на площадь Свободы и мэрию. Удобное место для корректировщика.
— Меня интересуют вопросы, — жестко сказал Петруз.
— Есть, — кивнул Сашан. — Может, ребятам после Шаболиса лучше переночевать у меня? Ближе, как-никак.
— Нет. Во-первых, центральный околоток после акции оцепят. Все жители ночью либо утром пройдут проверку. А гостей заберут в центурию на допрос. Во-вторых, кто-нибудь из жильцов может видеть, как трое из подъезда Шаболиса пройдут в твой. Еще вопросы?
— Да чо там, — сказал Технарь. — Все давно разжевано. — Он поднял кружку. — Как говорится, за то, благодаря чему, мы несмотря ни на что!