Тени забытой шестой
Шрифт:
— Десять, — и еще раз повторил, — десять процентов в будущем предприятии! Я имею право знать.
Джемми Вислоухий скривился, потом пожал плечами:
— Ваше сиятельство, я думаю, большого вреда не будет… Тем более, что документ все равно придется обнародовать, чтобы законность брака ни у кого не вызвала сомнений.
— Вы не посмеете! Юля!.. Ты хоть знаешь, что этот мерзавец…
— Я знаю, — спокойно ответила молодая женщина. — И не вини его. И его сестру… тоже. Это я просила Лидию Хризштайн избавить меня от ненавистного брака. Можешь винить меня.
Она посмотрела на отца,
— Нет, ну конечно, мы можем оставить все, как есть, — снова влез Джемми Вислоухий. — Тогда женой вояга будет некая безродная Лиля Нортон…
Князь шумно втянул воздух, гневно раздувая ноздри.
— … но лучше же правда, чем удобная ложь, которая может в любой момент вскрыться, верно? — радостно заключил подскарбий.
Юля еще выше вскинула голову, наматывая на запястье кошачий поводок и обращаясь ко мне, но не сводя глаз с отца.
— Кысей, мой собственный дед продал меня в рабство, словно вещь, чтобы купить себе трон. Поэтому мой брак с воягом Густавом не может считаться действительным.
— Что?.. — мне показалось, что я ослышался, настолько невероятным было услышанное. — Этого не может быть… Кому?!?
— И моя дочь до сих пор… до сих пор твоя рабыня? — с ненавистью спросил князь у Антона, однако тоже не отводя взгляда от дочери.
Тот покачал головой.
— Нет.
— О, Его светлость, ну разумеется, тогда он еще не был Его светлостью, ну в смысле… а, не важно! — вновь радостно защебетал подскарбий. — Так вот, Его светлость благородно даровал вольную своей рабыне, нарек ее Лилей Нортон и женился на ней самым законным и освященным Церковью браком. Венчал их, как сейчас помню, преподобный кастор ордена… Ох, и славно мы тогда погуляли на свадьбе. До сих пор многие вспоминают, как преподобный кастор переусердствовал с ромом и свалился за борт, а Дылда, запускавший фейерверк, пропалил парус, и Лиля… в смысле, Ее светлость… Ее будущая светлость… надавала ему по шее за порчу ее приданого и отправила следом за кастором…
Глаза Джемми Вислоухого затуманились от славных воспоминаний, а дуэль взглядов между отцом и дочерью меж тем продолжалась.
— Юленька, пожалуйста… Опомнись. Вернись со мной домой, мы оспорим твой брак, мы сможем вырвать тебя из лап этого проклятого семейства, мы… — взмолился князь.
— Никуда она не вернется, — твердо оборвал его Антон, еще крепче прижимая к себе жену. — Моя сестра может и натворила много зла, но она спасла вашу дочь от брака с этим ублюдком, воягом Густавом.
— Я говорю с дочерью! — прогремел князь. — Не вмешивайся!
— Вы прежде всего говорите с моей женой. Моей, — напомнил еще раз Антон, — а не вояга Густава. Того самого вояга, чей отец был колдуном, мучившим мою сестру и сотни других людей в своих подвалах, и чьи преступления приписали Хриз! Она имела права на месть!
Губы Юли задрожали, словно от какой-то былой обиды:
— А ты хоть знаешь, папа, что вояг Густав в первую брачную ночь хотел изнасиловать меня?.. И если бы Хриз опоздала на несколько минут, то… то… — дрогнул ее голос, но не взгляд.
— Я… Прости меня, доченька, но ты же… он же… Он же еще хуже этого Густава!
— Чем? — в глазах
И тут князь Тимофей наконец опустил голову, признавая поражение в дуэли взглядов.
— Я же… приехал сюда, чтобы купить корабль для тебя… ты его так хотела, что я… хотя бы после смерти…
Юля шагнула к отцу и обняла его.
— Папа!
— Юленька, но он же брат этой… Шестой!
Я понял, что наконец-то наступил удачный момент.
— Вот именно, что брат! Поэтому позволю себе отвлечь вас от выяснения семейных дел и перейти в практическую плоскость. Все здесь присутствующие, — я обвел взглядом многолюдное собрание в тесной конторе портового начальника, — заинтересованы в том, чтобы Шестую нашли как можно скорее, иначе все мы окажемся… Ну разумеется, если останемся в живых, и наш мир все еще будет существовать, а не превратится в горячечный бред с какающими радугой пони и порхающими бабочками-переростками, или наоборот, изрыгающими смрад и тлен демонами, помешивающими кипящую смолу в котле душ… Ну или что там творится в безумных фантазиях Шестой?..
Я ненадолго перевел дух, исчерпав запасы воображения для всяких ужасов, и продолжил:
— Так вот… Шестую надо остановить. Немедленно. Мне нужен корабль. Иначе!.. — пресек я любые возражения. — Иначе ваш внук, Ваше сиятельство, станет новым Шестым.
Лицо Юли посерело, она прижала ладонь ко рту и беспомощно оглянулась на мужа. Мне было совестно перед несчастной, но сейчас было не время для жалости.
— Если Шестая переродится, а наш мир каким-то чудом при этом уцелеет, то ее потомки… И ваши потомки, Ваше сиятельство, да-да!.. — с нажимом подчеркнул я. — Ее потомки станут носителями страшного проклятия. И даже то, что они имеют высокий титул, не спасет их от Ордена Пяти…
Тут я повернулся к когниматам.
— И вас это тоже не спасет, святые отцы, никакое проклятое золото вас не спасет. Ибо на кону сейчас стоит слишком многое, можете мне поверить. Пять. Пять процентов, и ваше полное содействие во всем.
— Но… эээ…
— Нет, — вдруг отрезал Антон. — Господин Тиффано, вы же понятия не имеете, как ее остановить, верно?
— Я… Я верю, что смогу это сделать.
— И все?.. — хмыкнул он.
— Это больше, чем есть у вас всех, вместе взятых. Вера. Она движет людьми и миром.
— Хриз потеряла веру.
— Ничего, я буду верить за двоих. Антон, ты знаешь, куда она отправилась. К Источнику, верно? Скажи мне, где он, и я смогу ее спасти.
Он медленно покачал головой.
— Хриз велела вам ничего не говорить. Вы и так ее… загнали в угол.
— Если я спасу ее, то твоему сыну не придется стать Шестым! — в отчаянии воскликнул я, не зная, как еще его убедить. — Потому что Хриз останется в живых, у нее будут свои дети и…
Он упрямо покачал головой, но тут…