Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Наконец, Фадж заткнулся, уступив место следующему оратору.
— Приглашаем выступить председателя Попечительского Совета школы чародейства и волшебства Хогвартс, Джонатана Шафика!
Дородный пожилой колдун в светлой мантии с окладистой бородой бодро поприветствовал на поочерёдно трёх языках — английском, немецком и французском — участников и гостей Турнира. Быстро пожелав удачи, он вернулся на своё место, и третьим оратором пригласили уже иностранца.
— Прошу приветствовать главного попечителя магического европейского питомника драконов имени Вацлава Дракулы, Вильгельма фон Вонку!
— Это же Вонка! — в шоке сказал сверху Бут. — Он лучший кондитер
Нотт похлопал вместе с остальными, пока мужчина средних лет в мантии и чудном цилиндре со странным цветом лица в каком-то танце шёл по помосту, чтобы обратиться к зрителям. Первую же фразу он произнёс на немецком, тут же остановившись — и Теодор с изумлением услышал голос бывшего префекта Гриффиндора Персиваля Уизли, который перевёл его слова для студентов Хогвартса.
— Перси?! — в один голос воскликнули трое Уизли вокруг Нотта.
Так и продолжалось. Фон Вонка сказал, что лишь ради воскрешения древних традиций оказал содействие транспортировке аж четырёх драконов, отметил, что одним из критериев оценки выступления он бы счёл доброжелательность Чемпионов по отношению к магическим тварям (трибуна Дурмстранга неодобрительно загудела, пока Перси переводил его слова на английский), а в конце призвал волшебников объединить усилия, чтобы прекратить незаконный оборот драконьих яиц по всей Европе и Африке.
Наконец, прежде, чем драконологи вывели первого же дракона, на помост забрался маг столь древний, что, казалось, только сама магия удерживает его на этом свете. Бэгмен представил его как Силенция Таргуса Виридиана, распорядителя предыдущего Турнира в Шармбаттоне (Грейнджер, наконец, вышла из ступора переживаний за своего Поттера и, топнув ногой, заявила, что человек не мог жить двести пятьдесят лет, если это только не Фламель). На латыни, которую Перси переводил с заметным трудом, Виридиан огласил, что в результате жеребьёвки первым должен был идти чемпион Хогвартса против Шведского тупорылого (его команда драконологов собственно уже выводила на площадку — дракон был красив во всём своём облике, кроме собственно тупой морды, выглядевшей нелепо), вторым — чемпион Шармбаттона против валлийского зелёного, а третьим — чемпион Дурмстранга против Китайского огнешара.
Существование четвёртого чемпиона Виридиан проигнорировал.
Наконец, Дамблдор развеял чары, которыми создал помост, где выступали все важные ораторы, и ровно в полдень огласил условия: чемпион должен был забрать у дракона из кладки особое, золотое яйцо, представлявшее собой артефакт.
Седрик вышел первым, под яростные крики болельщиков Хогвартса и улюлюканье двух дальних трибун. Тео не слишком следил за тем, что он делает, завороженный огненной магией, клубившейся вокруг и внутри дракона. Он хорошо помнил семейные книги — по легенде, первый Нотт, высадившийся в Британии в войске Вильгельма Завоевателя, сразил валлийского дракона и основал свой замок рядом со столицей, проведя ритуал с сердцем пораженной твари. Древние Нотты не до конца соответствовали друг другу, и если одни писали, что он сердце съел, чтобы овладеть огненной магией, то другие — что он сердце принёс в жертву для укрепления магии всего рода. Те книги Магнус Нотт был вынужден продать куда-то на континент (или даже американскому кузену), чтобы выручить денег для выплаты долга, но Теодор все их успел прочитать. То, как хорошо они отпечатались в его памяти, тоже было настоящей магией.
Наконец, Диггори справился с задачей — дракон пытался сжечь трансфигурированную из камня собаку, которая плавилась, но продолжала лаять, позволяя юноше выхватить из гнезда
Трибуны зааплодировали, пока драконологи незримыми и зримыми магическими путами уводили вдесятером дракона. Кто-то из уэльских студентов запел песню «Драконица» на валлийском, как только драконологи вывели Валлийского зелёного. В отличие от предыдущего, этот дракон не обладал ярковыраженной чешуёй, но его мощные задние лапы имели пугающий вид. Теодор представил, что делал бы он, окажись на поле боя против такого, и содрогнулся.
— Смотри, вон Чарли, мой брат! — воскликнула Джинни. Чарльз Уизли отличался, разумеется, рыжими волосами, прихваченными в хвост. Он отдавал приказы, колдуя какую-то иллюзию на глаза дракона — очевидно, чтобы она не начала атаковать зрителей. Наконец, драконологи скрылись, а дракониха заняла свою кладку, куда уже поместили новое золотое яйцо.
Французская чемпионка под достаточно вялые приветственные крики своей трибуны и какую-то песню бесстрашно вышла навстречу дракону. Тео поразился её виду: если Седрик был одет в обычные брюки и рубашку, скинув при входе на площадку мантию, что могла бы зацепиться за сучья гнездовины, то Делакур вышла в юбке!
— Дура, — прокомментировал Артур в тон мыслям Нотта, — а если бежать придётся?
Теодор явственно видел, как колдунья готовится использоваться свою магию вейлы — бесстрашно двигаясь навстречу явно озадаченному дракону, которая не до конца понимала, почему её не боятся. Они сблизились на расстояние меньше двадцати шагов, когда студентка Шармбаттона выплеснула свою истинную сущность, потеряв человеческий облик.
— Какая мерзость, — спокойно сказала Грейнджер. — На Чемпионате мы хотя бы не видели это так близко.
Французская трибуна зашлась свистом, а трибуна немцев скандировала что-то, очевидно, обидное для чемпионки, что та даже отвлеклась и выкрикнула фразу на немецком.
— Она обозвала их свиньями! — воскликнул кто-то сзади.
Дракониха, опешившая и подавшаяся назад под воздействием ауры вейлы, воспользовалась этим, перейдя в атаку. Тем не менее, противостояние оставалось скорее психологическим: дракон не дышала огнём, а вейла не колдовала; они двигались в некотором полукруге, Делакур выдавливала другое магическое существо из гнездовища.
— Надо же! Кто вообще позволил вейлам учиться в школе!
Теодору в голову пришла мысль, что так любимый в том году студентами Гриффиндора Люпин, если он был оборотнем с рождения, точно так же как-то учился в Хогвартсе, а если бы это было достоянием общественности, то ему бы явно не поздоровилось.
Наконец, Делакур завладела золотым яйцом, и ринулась прочь, тут же потеряв облик устрашающей вейлы. Дракон буквально несколько секунд пыталась понять, что же случилось, и куда делся враг, прежде чем начать дышать огнём вслед девушке. Та отчаянно бежала по песку, колдуя огнеупорные щиты за собой вслед, но они помогли лишь отчасти — когда она уже пересекала черту площадки, куда нужно было добраться, загорелась её юбка.
Трибуны взревели, голося на все сорта о том, что магия вейлы была нечестным приёмом, пока директор пиренейской школы громко что-то доказывала по-немецки директору Каркароффу. Драконологи справились быстрее, дракониха всё ещё была напугана аурой вейлы, и вывели китайского дракона. Эта тварь имела лишь одну пару лап, кроме крыльев, имела красный облик, довершенный золотистыми шипами. Нотту такое сочетание тут же напомнило цвета Гриффиндора, и не ему одному.
— Дракон как наш лев, — гордо озвучил кто-то из ребят правее, не то Дин, не то Невилл. Его поддержали криками «Гриффиндор» другие студенты.