Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Дамблдор, наконец, скомандовал начало менее официальных и вычурных танцев, и исполнявшие все эти мелодии музыканты из популярной группы, выступавшей на разогреве некоторых матчей по квиддичу, заиграли куда более современную маггловскую музыку — кажется, как помнил Тео, она называлась джаз. Из маггловской музыки Тео знал немного — в первую очередь, то, что в детские годы ставил в пластинках патефона его отец. В частности, «Битлз».
Ребята вышли из Большого зала, раскрасневшиеся и довольные. Джинни увлекла его за собой вперёд, к зимнему саду, который во внутреннем дворике устроили семикурсники, занимавшиеся
Тут и там уже сидели уединившиеся парочки, и вскоре они вышли к противоположному краю внутреннего дворика, аккурат под венок омелы. Теодор улыбнулся в ответ на хитрую улыбку Джинни — и мгновения спустя обзавёлся ещё одним ярким воспоминанием для Патронуса.
***
Они разошлись через несколько полчаса: Джинни поспешила к подружкам, а Тео остался один смотреть на звёздное небо, прислонившись к невесть откуда взявшемуся фонарному столбу в зимнем саду.
— Нотт, — хлопнул его кто-то по плечу. Обернувшись, он увидел счастливого и вполне довольного Поттера.
— Поттер?
— Ты, говорят, отлично танцевал с Джинни. Послушай, она мне как сестра…
— Я счастлив слышать, Поттер, — вздохнул Теодор. Они не один раз уже обсуждали с ним это, как очно, так и через письма. — Ты уже знаешь, что будет на втором испытании?
Поттер скривился. Сколько бы он уже не выпил, эта тема явно была ему неприятна.
— Это яйцо сводит меня с ума. Воет, как банши! Осталось два месяца, а я даже не подобрался к разгадке.
— Мне показалось, — легкомысленно решил дать ему совет Теодор, — это артефакт с рунными конструктами, завязанными на стихию.
— Стихию? А как ты понял это вообще, тебе твой друг что ли яйцо Седрика дал? Он тоже ведь не в курсе.
— У меня… свои методы, ты же не ходишь на рунологию, откуда тебе знать.
— Стихию… воздух — нет… хотя, если кинуть, жалко же… — Поттер начал бормотать себе под нос. — Огонь — в камин… земля… нет, это глупо, а вода… вот вода…
Откуда-то из-за живых насаждений донёсся злобный возглас. Оба юноши замолкли, пытаясь расслышать, что за конфликт там шёл. Ни единого слова им различить не удалось, но голос декана Слизерина и явно нетрезвого директора Дурмстранга они услышали.
— Знаешь, Нотт, — задумчиво протянул Поттер, поправляя кудри, — мне профессор Муди рассказал, что твой отец был Пожирателем. Только оправданным на суде.
— В последнее время профессор Муди только и делает, что попрекает меня отцом, — в тон ему ответил Теодор.
— Я тебя не виню, — отмахнулся гриффиндорец. — Ты нормальный парень, не чета Малфою и его прихвостням. Дружишь с Невиллом, Дином и вообще… я даже завидую, — признался он. — Лучше бы я с вами дружил, а не с этим кретином рыжим.
Тео покачал головой. Поттер замолк, явно потеряв мысль. Рональд Уизли на протяжении двух последних месяцев был едва ли не первее Малфоя в том, чтобы публично уязвить Мальчика, который выжил. Впрочем, в отличие от Малфоя, Рональда постоянно тормозили его старшие братья, которые явно не разделяли его точку зрения.
— Я о чём говорил… а, так вот… Директор Дурмстранга, ну, этот, — он кивнул в сторону розовых
— И что?
— Да так… Дамблдор сказал мне, что в школе немного людей, которые могут стать надёжной опорой, если… вдруг вернётся Вол…
— Это тупая идея, Поттер.
— Хорошо, хорошо, и чего вы все его боитесь… он сказал, что ты поклялся защищать Джинни от Того-Самого, и что мы с тобой будем на одной стороне.
— Знаешь, Гарри, — Теодор снова посмотрел в звёздное небо. Никаких больше звуков вокруг не было — единственный случайно забредший жук, и тот улетел куда-то в сторону танцевавшего с мадам Максим Хагрида ещё до того, как к нему пристал Поттер. Абсолютная тишина. — Меня в директоре поражает то, как он хладнокровно распоряжается чужими тайнами. Каждый грёбаный раз… — Поттер замялся. — Пусть это и правда, но, Гарри.
Их взгляды встретились.
— Постарайся сделать так, чтобы мои тайны не были достоянием широкой общественности.
Теодор едва не сплюнул и, стараясь успокоиться, ушёл обратно в замок.
Глава 46
Конец девяносто четвёртого и начало девяносто пятого года выдались в Хогвартсе по-настоящему снежными. Лёгкий мороз не кусал щёки, но снежки лепились прекрасно.
Собственно, все каникулы после Святочного бала Теодор Нотт ежедневно тренировался в вылепливании снежков. Ну и применению на этих снежках тех самых чар, что обнаружились в действительности в книжке «Весёлое Рождество: двадцать пять забав для всей семьи». Конечно же, не в запретной секции.
Вслед за Теодором эти чары освоили его друзья — кто-то подсмотрел, кто-то спросил напрямую, и в итоге к концу праздников весь Хогвартс уже даже без палочек обстреливал друг друга на улице скоростными боеприпасами из снега и льда. Дошло до того, что мадам Помфри заставила на третье января запретить выход студентов Хогвартса на улицу, чему был бесконечно рад злой, как Моргана, Филч — ему приходилось вручную убирать бесчисленные лужи. Когда оказалось, что чары могут использоваться не только для снежков, но и для других небольших и сравнительно лёгких предметов, травматизм вырос и в коридорах и гостиных, но с этим уже справились префекты, раздавшие штрафов за эти несколько дней больше, чем Снейп за весь декабрь.
Конечно, это, как и другие информационные поводы, достаточно быстро прошло среди студентов, замещённое рутиной учебы. Где-то там гремели скандалы Риты Скитер, которая судилась с попечительским советом Шармбаттона за публикацию клеветы о директоре Максим. Отец на Рождество прислал ему фотокарточку себя из песков Месопотамии, на которой он улыбался и щурился, сопроводив отнюдь не праздничной подписью:
«Ты-знаешь-что пульсирует всё сильнее. Боюсь представить, что происходит с теми, кто в Британии, ведь я-то здесь, в песках Междуречья. Если придётся, а я чую, что придётся, писать некролог, вставь это фото. Здесь я сам себе нравлюсь. Надеюсь, что смогу закончить контракт к концу твоего учебного года и вернуться в Британию, чтобы увидеться в начале лета. Закончу дела и займусь своим же списком, если ты так и не удосужился. До встречи. М.Н.».