Тео. Теодор. Мистер Нотт

Hashirama Senju

— …выдержать осаду, — задумчиво продолжил за него успокоившийся Эрни. — Надо же. Ты действительно доверяешь нам не меньше, чем Невиллу, Теодор.

Тео непонимающе уставился на шотландца, и тот ободрительно ему улыбнулся.

— Лонгботтом уже рассказал им, — процедил Энтони. Это было неожиданным. «Меня что, проверяли?!»

— Но вот, что интересно, — продолжил Макмиллан. — Я тут делал, скуки ради, астрологический прогноз на днях… Марс в апреле будет необычайно сильный. И особенно в последней декаде.

Он многозначительно замолк, а Теодор сжал губы. Марс был богом войны. Значило

ли это, что им предстояло выдержать осаду уже через пару недель? Даже Мерлин бы не дал ответа.

***

К утру субботы Нотт был готов принять неизбежное. Он переговорил с младшими префектами Слизерина, начиная от Паркинсон и заканчивая готовящимся к назначению Тафтом, погрузив их в детали ограничений и выслушав гневные возражения от студентов. Кого-то больше всего задевала отмена квиддича, кого-то — запрет на посещение ванны префектов, других — отсутствие свободы передвижения, но к пятому повтору одних и тех же слов Тео и сам пришёл к убеждению, что эти меры напрашивались. Аргументы были понятны. Тёмный лорд мог прислать в замок своих тёмных тварей (что не добавляло к нему любви среди слизеринцев, даже немногочисленных радикально настроенных) или вовсе привести наследника Слизерина, чтобы тот, как в прошлом — лишь старшекурсники застали девяносто второй — очистил замок от маггловской скверны.

С некоторым сожалением Теодор отмечал, что последний аргумент был слишком действенен для студентов. Маггловская скверна в разных воплощениях не просто давно пустила корни среди магов, но и повально охватила всех из них. Даже наиболее чистокровных среди чистокровных, как он сам, что уж было говорить о других.

Вернувшись в спальню — погода на улице была не слишком хороша, моросил дождь из низких, спустившихся с гор, облаков, да и настроения не было. Джинни, уже узнавшая от него об ограничениях, летала вместе с Колином и его братом, пользуясь последними возможностями, а Артур, изуверски отвратительно мило описывая это, писал портрет Браун. Оставался Терри, но с нервничавшим Терри Теодор говорить в тот час тоже не хотел.

Пожалуй, то был тот самый час, когда он хотел побыть один.

Спустившись в свой саквояж по лестнице, Теодор трансфигурировал стоявший там стул в кресло и блаженно откинулся на ставшую мягкой спинку, прикрыв глаза. Лёгкий полумрак саквояжа расслаблял, и Нотт посочувствовал самому себе, что так редко даёт мгновение покоя. «Сейчас бы книгу, — подумал он. — «Десять негритят» Кристи очень бы подошли». Слагхорн так и не сдал Кэрроу свои книги в октябре, потому можно было бы всё-таки попросить у него прочитать эту историю.

Но вместо того он резко раскрыл глаза и выпрямился в своём кресле. Было кое-что, что он забыл. Блокнот, связывавший его с магглами. Тео бросился к стеллажу, где среди нагромождений учебников прошлых лет был спрятан его блокнот, одетый в фальш-обложку книги «Розовые розы для Сьюзи Старс: в память наших школьных дней», популярного в начале десятилетия бульварного романа Джорджа Стаунта, который по какой-то причине валялся среди хлама в спальне отца когда-то давно. Стаунт был, может, и неплохим автором — Тео не читал — но Локхарт своей звездой легко затмил его.

Вытащив свою любимую ручку, Теодор раскрыл блокнот и поморщился. Несколько

разных аккуратных почерков спрашивали его о том, как идут дела, шесть раз за минувшее время, и ни на одно сообщение он, конечно же, не ответил. «Джордж и Фред обязаны сделать какие-то сигнальные чары на такой случай», — мрачно решил он.

«Мистер Нотт, всё ли у вас в порядке? Мы переживаем. Искренне ваша Ким, двадцать седьмое марта», — гласила последняя запись от предыдущего, судя по дате, дня. От подписи Теодор скривился, вспомнив неумелую попытку этой агентессы магглов быть похожей на Джинни.

«У меня всё хорошо, — вывел он слегка плящущим почерком, оперев блокнот на колено. — Спасибо за беспокойство. Ваша помощь позволила нам стать на шаг ближе к победе».

Последнюю фразу он дописал после секундной замешки.

«Радостно слышать, мистер Нотт!» — тут же проявился текст чуть ниже. Брови Теодора вздёрнулись вверх в изумлении. — «Ваш вклад действительно неоценим. За время вашего молчания с нами вновь вышел на связь мистер Астр, повелевший сообщить вам об этом. Он задал вопрос, который нам не до конца ясен, но мы не можем его не задать: то, для чего был нужен антимагический взвар, предназначено на руку, голову, в руку или в карман?»

Теодор почувствовал, что вдруг, ни с того, ни с сего, взмок. Пальцами он потянулся к галстуку и ослабил его давление на шею. Кем был мистер Астр, вышедший «вновь на связь»? Не мог ли это быть тот волшебник, что похитил Дина Томаса минувшим летом? Не мог ли это быть Сириус Блэк?

Но даже если так — что Сириус Блэк хотел от него?

Теодор перечитал написанные слова.

«На руку, голову, в руку или в карман».

Почему-то ему чудилось, что этот Астр знал о хоркруксах, и это было перечисление этих из них. На руку — кольцо, в карман — дневник? Но тогда на голову — диадема? А что «в руку»?

Поколебавшись, Теодор всё-таки поднёс ручку к дневнику и утёр второй рукой проступивший на лбу пот.

«Мистер Астор, должно быть, не знает, но на руке и в кармане давно ничего нет», — вывел Тео. В его голове проступил образ тряпья в пещере в Корнуолле, которое Дамблдор назвал останками леди Вальбурги. Вальбурги Блэк. Блэки точно знали о хоркруксах, а Сириус единственный из них выступил против Тёмного лорда. Это уверило Тео в его догадках. Оставалось неясным только, почему Блэк не пришёл на помощь своему крестнику.

«Тогда что сделали вы?»

«Снял с головы».

Наверху, через оставшуюся открытой молнию саквояжа послышался шум, заставивший Тео потерять контроль и оказаться через миг на жёстком стуле вместо мягкого кресла. Выругавшись, он дрожащими от волнения пальцами поднял выроненную ручку и снова открыл блокнот. Чужой, незнакомый почерк, вывел следующую фразу.

«Вы отлично продвинулись, мистер Нотт, если это правда. Надеюсь, что мы с вами встретимся вновь».