Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
— По-видимому, Аластор, природа их дара одна и та же. И тот мальчик проявил себя как талант в руках гоблинов, к сожалению.
— Я могу идти, профессор? — Снейп в яростном исступлении сверлил, прожигал директора. Какое-то мгновение они смотрели глаза в глаза, но декан первым отвёл взгляд, став заметно спокойнее.
— Ты можешь воспользоваться камином, Северус. Счастливого рождества.
Молча Снейп в два шага пересёк кабинет и сыпанул в камин порошок. Мгновение — и его как не было.
— Теперь все пожиратели знают, что их повелитель не мёртв, — пробормотал Дамблдор. — Второй раз
— Эту дрянь нужно уничтожить! — безапеляционно заявил Муди. — То, что Том оставил после себя такие подарки…
Тео почувствовал сильную усталость, и, приложив усилия, всё же открыл глаза, растекаясь по креслу.
— Мистер Нотт, я вижу ваши страдания. Мы с Фоуксом сделали всё, чтобы спасти ваши пальцы, но я не могу вас отпустить. Не сейчас.
Дамблдор отошёл к стеллажу, где стояла Распределяющая шляпа. Тео вдруг вспомнил, как она говорила в его голове, и подумал, что бы она сказала на этот раз. Отправился ли бы он на Гриффиндор за безрассудную смелость? Или оказался на Слизерине за змеиную хитрость — теперь он знал о делах директора не меньше декана!
Дамблдор вдруг рукой смахнул шляпу, на мгновение одел её, и, через секунду откинув обратно на стеллаж, на лету достал оттуда длинный клинок.
Как палочкой, он размахнулся им, из-за чего клинок весь раскалился и покрылся огненным пламенем, ревущим в ушах и обдающим жаром даже Тео, и пронзил этим клинком свой стол — и дневник, лежавший на столе.
Раздался оглушительный визг. На мгновение Тео, и не только он, но и портреты, увидели призрачную фигуру школьника-старшекурсника, пронзённого в самое сердце, скрюченного, распластанного на столе — но вот языки пламени потухли, жар ушёл, а усталый Альбус Дамблдор с чавканьем вытащил из стола и книжки, откуда бил фонтанчик… чернил? Клинок, откидывая его в сторону.
— Интересно придумано, Альбус, — протянул Муди, проводя палочкой над собой. Тео обнаружил, что и его белая рубашка, и он сам, забрызганы уже высохшими чернилами. Муди повёл палочкой в его сторону (Тео захотелось тут же спрятаться от направленного кончика инструмента), и пятна исчезли и с него. — Теперь надо найти, кого эта дрянь успела использовать, чтобы вывести на чистую воду. Наверняка он нашёл это в спальне у Крэбба!
— Я боюсь, Аластор, дознание мы будем проводить без тебя. Главное, что ты теперь знаешь, — устало вздохнул Дамблдор. — Война может начаться вновь. Позаботься, чтобы Аврорат был готов.
Не прощаясь, Аластор Муди шагнул к камину и, бросив туда горсть пороха, исчез в зелёном пламени.
— Вот и всё, мистер Нотт, — улыбнулся слабой улыбкой Дамблдор. — Надеюсь, теперь вы расскажете мне, что именно натолкнуло вас на мысль о том, что этот артефакт у Уизли? А после мы отправимся в больничное крыло.
***
В больничном крыле Теодор пролежал до конца каникул. Сказывались общее истощение организма, выявленные при детальном осмотре последствия застарелых проклятий, подцепленных, по предположению Арчи, в Лютном, ну и, конечно же, то, что он сам не хотел уходить. В практически соседнюю койку, отделённую ширмой, Дамблдор положил Джинни Уизли.
Бедная девочка плакала несколько ночей, пока Тео, прошлёпав голыми ступнями по холодному камню, не присел
— Кто здесь, — всхлипнула она.
— Это я, — не сказал он ничего больше.
— Гарри?! — это имя обожгло его, но он остался сидеть. — О, нет… простите, мистер Нотт, — прошептала она. — Это ведь тебе я обязана своим… спасением. Мне сказал директор.
— Да, — просто ответил он, не глядя на неё. — Мне стало страшно, когда я увидел эту книжку…
— Это был дневник, — всхлипнула она. — Том был такой милый, такой заботливый… он помогал с уроками, а потом я просыпалась в коридоре с перьями и куриной кровью на руках.
Тео, зябко ёжась, положил руку на её плечо поверх одеяла. Девочка всхлипнула.
— Я… я очень испугался. За тебя, — слова давались ему с трудом. Тео сосредоточился, чтобы, не двигая рукой, применить успокаивающие чары. — Мы же тогда, в Косом переулке, когда познакомились… я уже тогда понял, что пропал. Наверное, если я буду вызывать Патронуса, то вспомню тот самый миг, когда увидел тебя впервые.
Тео помолчал.
— Я отнёс этот дневник, проклятую вещь, Дамблдору, а он её уничтожил. Том больше не побеспокоит тебя, Джинни. Я… я обещаю, — прошептал Теодор Магнус Нотт.
Джинни Уизли уже спала крепким, чистым сном. Полюбовавшись на неё мгновение, Теодор вернулся в свою постель — и тоже уснул.
Ему снились единороги, гуляющие по опушке кедрового леса.
Глава 23
Последствия событий на рождественских праздниках быстро забылись. Уже второго января Теодора выписали из больничного крыла, тогда как Джинни, к которой только после этого пустили обеспокоенных братьев и друзей, лишь шестого. Тео клял себя за опрометчивые слова, сказанные в чувствах ночью — он ощущал, будто бы сделал что-то важное, такое, что предопределит его действия много раз.
Альбус Дамблдор взял с него обещание — даже не скреплённое магией — что Тео не станет рассказывать никому о том, что он видел и слышал в кабинете директора. Хитро улыбаясь поверх своих очков-половинок, Дамблдор сказал, что рад, что на Слизерине есть такие порядочные, пусть и склонные к интригам, ученики.
Школьная жизнь текла своим чередом. Уже в конце января к полноценной жизни вернулись Колин и кошка Филча. Ни один из них не смог, как их не расспрашивали студенты (да-да, Тео лично видел, как Симус и Дин гипнотизируют взглядами хитрую миссис Норрис), рассказать, что же именно было причиной окаменения. Гарри Поттер ходил, потирая свой шрам, и почему-то студенты почти единогласно наделили именно его лаврами избавителя школы.
Младшие курсы — так уж точно.
Больше всех разорялся Малфой.
— Поттер и Уизли влезли к нам в гостиную под видом Крэбба и Гойла, задавали тупые вопросы, а вы их чуть ли не спасителями считаете? — причитал он, слушая гомон первокурсников. Маленький Монтегю всерьёз заявил, что напишет деду похлопотать об ордене Мерлина для Поттера.
Нотта это если и задевало, то… мимолётно. Блейза задевало то, что Тео попал в медицинские неприятности, пока Забини дрых в каникулы, а Арчи — факт того, что он не рассказывает обстоятельства этого попадания, но слишком долго друзья не дулись.