Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
Действительно, домовики регулярно выставлялись на самый настоящий аукцион — видимо, отец на таком же продал домовиков Ноттов. Исторически местом нахождения рынка магических невольников был портовый Манчестер, в то время как в прибрежном Ливерпуле продавали невольников-людей. Со временем домовики перестали считаться невольниками, и их передавали во владение целыми семьями, отчисляя деньги площадке, которую держала семья Уоррингтонов, аристократы и в мире магглов.
— Не знаю, — зевнул Тео. В пути они обсуждали аферу, которую провернул Нотт минувшим вечером — у Варнавы Вздрюченного
Ребята, усталые и предвкушающие, разбрелись по комнатам. Уже перед тем, как уснуть, Тео понял, что, поскольку наелся шоколада в поезде (угощали Бут и Криви, у которых день рождения был накануне в один день), не проверил, что в доме с едой. Он спустился вниз и увидел очередную записку от отца, подсвечивая себе Люмосом. Тео взялся за неё — и вдруг…
…его дёрнуло за пупок, скручивая в проволоку, тащило куда-то вдаль, пока он, наконец, не очутился в каком-то странном месте.
— О, Тео! — отец зажёг свет, войдя в комнату. — Я ждал тебя час назад. Успел забеспокоиться, — хмыкнул Магнус Нотт.
Неожиданно для Теодора, он всунул в зубы маггловскую сигарету и подпалил движением руки. Огненная магия была семейной традицией.
— Отец, что это за место?
— Это… по правде говоря, я не знаю, что это за место. Когда-то давно отец твоей матери подарил нам на свадьбу этот тихий коттедж. Где-то в Йоркшире. Не в курсе, — он махнул рукой. — Здесь всё равно всё маггловское и никто никогда не жил. Мой бедный свёкр, твой дед, верил, что я тоже пытаюсь укрыться от Тёмного лорда…
Тео заметил, что отец стоит в маггловской футболке и джинсах, не скрывая рукав.
— Его удар хватил, когда меня взяли вместе с Роули. Но я был чист. Я не врал тебе, Тео, — он присел в кресло напротив дивана, куда упал после перемещения младший Нотт. — Твоя тётка так и не простила мне этого. Ну, ты знаешь бестию Гестию.
— К чему ты это, пап?
Магнус Нотт сделался предельно серьёзным.
— К тому, — он наклонился вперёд, опершись руками о колени. — Я знаю, ты дружишь со своими приятелями… Гэмп чистокровный, спору нет, хотя его родители и были на стороне Дамблдора, а вот другие…
— Что ты имеешь в виду?! — Тео начал злиться.
— Сынок! — взгляд Магнуса стал жёстким. — Мы не можем игнорировать факты. Я виделся с несколькими… знакомыми по тем годам. Некоторые из них уже давно отринули юношеские убеждения, но то, что случилось, показывает неумолимость возвращения. Тёмный лорд, — с патетическим торжеством продекламировал он, — вернётся. Обязательно вернётся. И заставит всех нас, каждого, кто нёс эту метку все прошедшие годы, служить ему вновь.
— Ты намекаешь, что мне стоит примкнуть к нему?
— Нет. Я не желаю стать для тебя тем, кем стал
Он сорвался на крик и встал, снова достав сигарету.
— Это всё случилось как раз потому, что рьяные последователи Тёмного лорда, и твой дед среди них, верили, что могущество одного мага важнее, чем могущество магического сообщества. Роберт Нотт погиб от палочки аврора Скримджера, который потом погиб от палочки Эйвери, примкнувшего с некоторыми отщепенцами к последователям Гриндевальда. Я говорю не для того, чтобы ты мстил.
Тео с некоторым оцепенением слушал отца.
— Они не знали тогда, что усиливают только одного человека. Тёмного лорда, что ставил эти метки, эти рабские клейма, на каждого, кто приходил под его знамёна. Отребье из Лютного дралось насмерть, лишь бы получить эту метку, я помню, как косой Джон откусил чей-то нос, чтобы стать достойнейшим — и как на моих глазах этот выродок получил от маггловского аврора пулю в лоб.
Трясущимися руками Нотт-старший наколдовал себе воду в стакане.
— Тогда мы все радовались, ликовали, что Тёмный лорд сгинул. Но настали тяжёлые времена. Я никого не убил за время террора, и я никого не убил бы вновь — и потому я здесь, а не в Азкабане рядом с Лестрейнджами и Мальсиберами. Но сейчас… если — нет, когда он вернётся… он заставит всех нас привести своих детей к нему на заклание. Чтобы уже вы сеяли хаос и жертвовали собой, чтобы вы привели его к могуществу. Ему плевать на всех вокруг, кроме себя и своей силы. Понимаешь, к чему я толкую?
Теодор встал. Он был почти вровень ростом с отцом.
— Ты хочешь, чтобы я бежал сюда вместе с друзьями, когда он придёт?
— Он знает, что у меня есть особняк в Лондоне. А если он не знает, то ему скажет Малфой, чтобы выкрутиться! Малфой — сука, но он выкрутится так или иначе. А мы с тобой — нет. Я же знаю, что ты слишком честный слизеринец. Мой сын.
Он положил руку на плечо Тео и сморгнул слёзы.
— Поэтому, — слёзы продолжали течь из его глаз. — Сынок. Пожалуйста. Когда Он вернётся… не просто скройся здесь. Этого мало, а потому… убей меня. Гестия прикроет тебя, я знаю это абсолютно точно, она у меня в долгу, и я сообщу ей, что так и будет.
Тео в шоке отстранился от отца.
— Ты… ты… как ты смеешь! Как ты смеешь такое говорить!
— Я плохой отец… — плакал Магнус Нотт. — Но я буду ещё более плохим отцом, если ты окажешься в этой ловушке, ловушке выбора. Не нужно выбирать, сын. Выбор уже сделал я. Не думаю, что мы встретимся этим летом ещё раз. Передавай привет от меня своим друзьям.
Он всучил в руки Теодору кулон и оттолкнул его от себя. Кулон тотчас оказался порталом, что вернул Тео, разбитого, ущемлённого, раздавленного этим разговором обратно в Нотт-холл, Актон, западный Лондон.