Теодор и Бланш
Шрифт:
Одна из гниющих рук подкралась к Бланш, и девушка пронзительно взвизгнула, непроизвольно ударив эту полуразложившуюся мерзость — коротко и сильно, тыльной стороной ладони, отбрасывая от себя. И рука съежилась, усохла, втянулась в пол.
Бланш оторопела. Оно — что бы то ни было — боялось ее!
— Убирайтесь все вон!.. — завизжала она, не владея собой. — Вон!..
И все исчезло. Только свеча вдруг погасла.
Под потолком замерцал мертвенный зеленоватый свет.
Через минуту гулкой, звенящей тишины раздался шорох — и из темноты во весь рост выступили
— Что вам надо? — дрожащим голосом воскликнула Бланш.
И один из вампиров обратился к ней с небывалой почтительностью, так, как никто доселе не обращался к скромной служанке:
— Миледи, наказание, которое заслужил этот человек, очень жестоко, и не годится, чтобы вместе с ним страдала невинная юная девушка. Вы находитесь под защитой нашей госпожи, мы не тронем вас. Прошу, миледи, оставьте этого негодяя нам, он не достоин вашей жалости. Вас давно ждет удобная комната…
Бланш глянула на Теодора. Он молчал, ни о чем не прося, но в глазах юноши, устремленных на нее, был океан немой мольбы — и безнадежности.
— По своей воле я не уйду отсюда! — твердо ответила она. — Вы не можете вредить мне? Тем лучше! Да и как вам не стыдно?! Посмотрите, до чего вы довели его! Что бы ни совершил милорд, он давно искупил свою вину!
— Это вы так думаете.
— Прочь отсюда! Пока я здесь, вы не получите не только ни капельки крови Теодора, но и не посмеете мешать ему нормально высыпаться! Так ли я поняла твои слова о моем присутствии?
— Мы пожалуемся Марш.
— Хоть самому Дьяволу! — храбро бросила в ответ девушка, думая, что против самого Дьявола-то она вряд ли что сможет сделать, но… вряд ли Князь Тьмы заинтересуется проблемами каких-то вампиров. Так что для красного словца можно!
Ламии исчезли. Призрачное зеленое мерцание потухло. Затрещав, сама собой вновь вспыхнула свеча. Бланш невольно выдохнула. Тело начала сотрясать нервная дрожь.
Девушка не могла поверить сама себе. Она сумела защититься от слуг Маршбанкс властью самой Маршбанкс! Что-то будет завтра?
Теодор, расслабляясь, выпустил ее руку из своей. Глаза его были полны изумления.
— Никогда не думал, что женщина может быть такой смелой…
— Что вы, я так боялась, — голос девушки все еще подрагивал. — Но они же ничего не могли мне сделать, они же сами сказали. Я защищала вас!
— Почему? — герцог внимательно смотрел на нее. — Мы едва знакомы.
Бланш пожала плечами.
— Мне жаль вас.
— Но с какой стати?
— Глупый вопрос! — фыркнула девушка. — Неужели вы сами никогда никого не жалели, если не знаете, почему и отчего приходит сострадание, сочувствие? Их источник — доброта, чуткость, милосердие. Разве вы лишены этих качеств? — Бланш улыбнулась.
Тед потупился, смутившись.
— Не знаю. Я… прежде действительно никого не жалел. А потом жалеть, кроме себя, стало некого… Жалеть же себя — бесполезное и никчемное занятие.
Бланш снова улыбнулась — в ответ на
— Спокойной ночи, милорд.
Он помолчал, словно смакуя смысл этих простых слов. Потом тихо ответил:
— Спокойной ночи, Бланш.
И, удобно вытянувшись на тюфяке, впервые крепко уснул.
Наутро, когда Тед еще спал, девушка тихо вышла с чердака. Ей надо было идти на кухню, помочь Маргерит с завтраком и заодно рассказать обо всем случившемся. Но уже в низу чердачной лестницы Бланш столкнулась с Маршбанкс. Та смотрела на нее сверху вниз — жестко и презрительно.
— А я думала, вы порядочная девушка, — заметила колдунья.
Бланш с вызовом вскинула голову.
— В содержанках не ходила! — парировала она.
— Собираетесь?
— Вроде не с чего.
— Тогда как же понять ваш ночлег с милордом?..
— Как угодно, — сухо ответила служанка. — Впрочем, я думаю, вам все уже доложили.
Марш улыбнулась вдруг совсем по-доброму.
— Неужели вам не понравилась ни одна из комнат, что вы отправились на чердак?..
— Я не смотрела комнаты. Впрочем, на чердаке мне приглянулось. Так что я всегда теперь буду ночевать там.
— С милордом? — уточнила колдунья.
— С милордом! — вызывающе подтвердила девушка.
— Что ж, как угодно…
И если б Бланш была внимательней, она уловила бы искру доброй иронии, мерцавшую в бездонных очах этого непостижимого существа, Маршбанкс…
— Однако, я надеюсь, вы не забудете о ваших обязанностях прислуги. Пока что хозяйка тут я, а не Теодор!
Бланш коротко присела.
— Да, миледи. Я как раз направлялась на кухню, миледи. Я могу идти?
— Ступайте, Бланш. Один — один, а?.. — Марш рассмеялась.
Она долго глядела вслед уходящей девушке. «Поймешь ли ты когда-нибудь, дитя, что мы с тобой не противницы, а союзницы? — думала Маршбанкс. — Я избавила мир от еще одного власть имущего подлеца, разбив к тому же его готовившийся брак с не менее гнусной девицей. Каких выродков увидел бы свет! О, если б душа Теодора не была испорчена воспитанием, рано или поздно вы нашли бы друг друга, ибо вы поистине суждены один другому. Но Тед не смог бы понять, почувствовать тебя, не возьмись я за его лечение. Ты же сможешь научить его любви и милосердию — тому, чему не смогу научить я в силу обстоятельств, Бланш… А еще я убрала разницу в возрасте между вами. Увы, злых волшебниц не хвалят! А иногда стоило бы…» — Марш рассмеялась и исчезла.
Бланш вбежала на кухню, сыпля словами. От ее рассказа глаза Маргерит едва не вылезли на лоб.
— Нет уж, за завтраком я пойду прислуживать! Не высовывайся лучше. Садись-ка, я оставила тебе хлеба с молоком.
Бланш сняла с себя передник и наколку и аккуратно сложила в шкаф, прежде чем сесть за еду. Старушка взяла со стола уже собранный поднос и направилась к дверям, когда те вдруг распахнулись, и Маргерит едва не врезалась в Теодора.
— Ваша милость?.. — отступив, удивленно пробормотала она.