Теорема сводных
Шрифт:
— Ты всегда говоришь «твоя мама», будто бы это горе касается только меня! — ощущаю, как от злости меня потрясывает. — Но она также была твоей женой!
— Теодор… — вмешивается Анна жалостливым голосом.
— А ты вообще помалкивай, Schlampe* (потаскуха)!
— Теодор! Я не позволю тебе оскорблять свою жену….
— Она разбила нашу семью! — перебиваю его, продолжая кричать на отца. — И ты еще смеешь в нашем дома защищать ее?
Отец молчит. По всей видимости, он подбирает правильные слова: чтобы угодить Анне и мне. Вот
— Сердце матери не выдержало, — ору я во все горло, — благодаря ей!
Анна начинает тихо хныкать. Отец пытается разорваться между нами двоими, но я вижу, что он с легкостью отдаст предпочтению Анне, нежели мне
— Теодор, ты не прав! — наконец-то такого заявляет отец и я понимаю, что не могу сдерживать больше злость внутри себя. Сжав руку в кулак я наношу удар первым, прямо в скулу отца. Его очки слетают. Отец пошатывается назад, Анна начинает неистово кричать.
Понимаю, что одного удара мне мало. Наношу второй, пока отец пытается прийти в себя, прямо в нос. Анна пытается нас разнять, но Вольфганг отбрасывает ее назад.
Мы сцепляемся с отцом в узком коридоре. Небольшой столик падает на пол, опрокинул вазу и горшок с цветком. Мы топчем стекло и землю под ногами. Со всей силы прижимают отца к стене. От удара трескается моя детская фотография, висящая на стене.
— Ты во всем виноват! — Ору я на отца и наношу еще один удар. Вольфганг не выдерживает и отшвыривает меня в противоположную стенку. Из его носа льется кровь. Я сильно ударяюсь спиной, но уровень адреналина в моей крови выше, чем мне хотелось бы, поэтому я быстро прихожу в себя. На заднем фоне орет Анна что-то неразборчивое, вперемешку со слезами и хныканьем.
— Я не убивал твою мать! — продолжает стоять на своем отец и наносит мне ответный удар.
Прямо в нос.
От силы удара кружится голова.
Я наношу ответный удар. Мы хватаем друг друга за шкирки, каждый пытаясь уронить другого. Сцепившись в боевом танце, продолжаем разносить гостиную в пух и прах. Я отталкиваю от себя отца прямым ударом в скулу. Тот, споткнувшись о журнальный стол, падает на него.
Звон стекла разносится по всей гостиной. Сквозь шум в ушах я слышу крик сводной.
— Тео!
Отец пытается подняться, но я не даю ему это сделать.
— Если бы не ты… — ору я на него и вновь бью в нос. Вольфганг морщится от силы удара. — Если бы не ты…
Сводная охватывает меня своими руками. Она из последних сил отталкивает меня от отца.
— Тео, прекрати, — говорит она. — Тео, не надо…
Игнорирую просьбы Лии. Продолжаю вновь вымещать свою агрессию на отца.
— Ты никогда не не любил, — ору на него и замахнувшись, чувствую укол совести.
Все как в вакууме. Женские голоса настолько отдавленные, что мне кажется, я нахожусь где-то за пределом этой реальности.
«Тео, остановись!» — голос сводной жужжит где-то над правым ухом.
Ощущаю тонкие пальцы рук Лит на своих плечах.
«Тео,
Позади вой Анны, которая что-то твердит сквозь хныканье, но я не могу разобрать.
Кряхтение Вольфганга подо мной.
Делаю глубокий вдох и…
Останавливаюсь.
Смотрю на отца. Дышать тяжело. Перед глазами появляются звездочки…
— Тео, прошу… — испуганным голосом говорит мне сводная где-то вдали, словно умоляя не делать плохого.
Ощущаю, как пульсирует висок.
Поднимаюсь с колен оставив Вольфганга лежать на стеклах журнального столика.
Пытаюсь проморгаться.
Не получается. Вокруг все плывет.
Адреналин постепенно сходит на нет. Становится легче.
— Тео, — тянется ко мне сводная, обвив руками лицо. Она пытается отыскать мой взгляд. — Тео!
Лия.
Ее приятный голос. Звонкий смех. Глубокие зеленые глаза, в которых я был готов утонуть…
Слышится звонок в дверь. Я постепенно прихожу в себя. Быстрым шагом направляюсь к двери, да так, что Лия не совсем понимает что происходит. Открываю дверь и на пороге стоит белобрысый хрен с букетом цветом.
Чувствую, что из носа течет кровь тонкой струйкой. Утираю ее рукой.
— Че надо? — спрашиваю я.
Белобрысый переступает с ноги на ноги и твердо говори:
— Я пригрел к Лии, — говорит он английский. — Ты наверное Теодор?
Ничего не отвечаю. Ощущаю, что Лия подходит ко мне сзади.
— А ты кто еще такой?
— Я жених Лии.
— Кто? — переспрашиваю у него.
— Слава? — срывается с уст Лии, и я оборачиваюсь.
Смотрю на нее таким злобным взглядом, что мне хочется сжечь дотла этот дом. Тут все мне лгут. Все! Поголовно! Перевожу взгляд на этого дебила, который пялится на меня и Лию своей уродской улыбкой.
— Я так скучал... — срывается с его уст, а у меня чешутся кулаки.
— И когда ты хотела мне рассказать об этом? — задаю вопрос сводной, обернувшись к ней. В ее зеленых глазах застыл вопрос.
— Мы разошлись перед моим отъездом, — заявляет Лия, но ее перебивает белобрысый.
— Нет, Лия... Ты не так меня поняла.
— Что она должна была понять? — спрашиваю у него на английском, стараясь подавить в себе желание набить тому морду. Позади из комнаты слышатся слезы Анны.
Как же всё меня достало!
Белобрысый пытается заглянуть за мою спину, но быстро оставляет эти попытки. В следующее мгновение он протягивает букет цветов Лии. Я смотрю на все это, и у меня возникает одно-единственное желание: уехать туда, где мне не будут врать.
Лия не берет букет. Она по-прежнему жмется ближе ко мне, но ярость растекается адской лавой по моим венам. Выхватив букет, я швыряю в лицо этому белобрысому. Тот моргает. Лепестки опадают по его плечам, один и вовсе прилипает к щеке.
— А это ты зря, — замечаю, что белобрысый сжимает кулаки, но мне, блять, все равно.