Теория посредственности
Шрифт:
Сложно ответить на этот вопрос, пребывая внутри системы и будучи её активной частью. Однако и так ясно, что количество коммуникационных каналов и способов передачи информации гораздо больше того, что мы актуально используем. За последние столетия мы несколько увеличили свой репертуар, но он до сих пор остаётся крайне незначительным, по крайней мере, по сравнению с тем, что принципиально и потенциально в состоянии предоставить нам сама природа вещей и законы мироздания. Вполне вероятно – впрочем, надо признать, что такой исход малоправдоподобен, об этом ниже – что наш антрополог куда более многосторонен в данном отношении, а потому его
Как бы то ни было, но надо понимать, что наши языки действительно похожи. Разумеется, тут снова возникает вопрос о критериях сравнения и различения, но хотя бы в силу одинаковой нашей анатомии ожидать чего-то по-настоящему внеземного было бы не слишком наивно. В конечном счёте, мы сами – так делают, конечно, не все, но лингвисты совершенно определённо – выделяем их семьи и группы, что невольно говорит в пользу того, что и мы не видим здесь особого разнообразия. Но при чём тут приемлемость тех или иных принципов?
В случае с языком, как отмечалось, говорить как только нам вздумается у нас не получится. Существуют не только требования конкретных – т.е. местных – наборов правил и норм, но и общечеловеческие предписания. Здесь нет смысла приводить их – не потому, что они неизвестны, но оттого, что это заняло бы слишком много времени, а, кроме того, заслуживает отдельного исследования – но стоит заметить, что их не так мало, как кажется на первый взгляд. Лингвистические универсалии существуют, в противном случае мы были бы не в состоянии усваивать ту речь, что нас окружает.
Если теперь мы перенесём эту логику на оценочные суждения, мы получим следующее. Несмотря на то, что рутинно заявляется о несходстве вкусов, предпочтений и мнений, в действительности они чуть ли не идентичны. Жизнеспособных вариантов и даже их потенциальных комбинаций не так много, как принято считать. Разумеется, внешне нам могут нравится разные вещи, но содержательно мы все склоняемся к приблизительно одним и тем же опциям.
Это связано как с нашей физиологией, так и, что более удивительно, но только при взгляде изнутри, с культурой, какой бы она ни была. Обращаться с телом и людьми как угодно не получится. И то, и другие в состоянии терпеть или же наслаждаться – об этом часто забывают, но избыточность положительных стимулов столь же плоха, как и излишек отрицательных – чем-нибудь лишь в ограниченном диапазоне допустимого либо с анатомической, либо социальной точки зрения. Те общества, которые игнорируют это, довольно быстро уходят в небытие.
Вместе с тем надо понимать, что и внутри данного континуума всё ещё существует масса альтернативных – по мнению, разумеется, тех, кто находится в нём – вариантов возможных конфигураций принимаемых плотью и группой элементов. Поэтому сейчас нам стоит обратиться к вопросу об именно местном разнообразии – т.е. земном – и только затем обратиться к его космическому аналогу – почему это так, станет ясно позже. Очерёдность здесь важна, иначе аргументация будет выглядеть слабее.
Оставим нашего марсианского антрополога, которому известно гораздо больше чем нам, в покое, хотя он всё ещё может и будет нам полезен. По крайней мере пока, мы не знаем, есть ли жизнь где-либо ещё, не говоря уже о разумной её разновидности. С огромной долей вероятности и то, и другое относительно – очевидно, что они встречаются нечасто, но в масштабах Вселенной даже маленький процент или его доли дают огромное количество таких удачных экспериментов,
К сожалению, у нас нет внятных и более или менее прозрачных критериев оценки различий между культурами. На первый взгляд представляется, что они крайне несхожи – особенно удалённые друг от друга по расстоянию, времени, значению – однако это обманчивое впечатление. Во многом оно являет собой положительное обратное утверждение, которое подкрепляет себя и оссифицирует существующий набор воззрений. Но можно ли выбраться из этого порочного круга? В общем и целом, да. Рассмотрим известный многим пример.
Как говорят, хорошее браком не назовут. Оставляя в стороне огромное количество проблем, которые порождает моногамия вследствие своего несоответствия человеческой природе, т.е. присущим нашему виду отношениям между полами – но зато отвечающая потребностям функционирования цивилизации, вообще её существования как такового – эта фраза указывает и на прагматический аспект общежития двух людей. Если кратко, то обоим надо приспосабливаться друг к другу – если, конечно, они продолжают быть вместе – что требует от них уступок и компромиссов вне зависимости от качества, да и вообще наличия чувств между сторонами подобного союза.
На практике, как и в теории это означает, что обоим необходимо заключить своеобразный социальный и даже культурный контракт, согласно которому они и будут делить время и пространство со всем их содержанием друг с другом и определённым образом себя вести в соответствии с теми или иными соображения как личного, так и совместного – и более общего, вроде культурных воззрений – характера. Он не обязательно должен быть неизменным, но в любом случае его наличие в браке подразумевается априори. Как правило, он имеет неформальный характер, но и чётко проговорённые пункты вполне допустимы – а, кроме того, письменные тоже.
Разумеется, подобный договор может принимать самые разные формы. Стилистика и содержание отношений зависят от конкретных людей, в них вовлечённых, а, как известно, у всех вкусы свои, что вроде бы автоматически свидетельствует в пользу того, что диапазон возможностей здесь огромен. Реальность, впрочем, несколько проще и площе и, главное, не столь многогранна, как принято думать.
Никто не станет спорить с тем, что люди ведут себя в браке – да и в принципе – мириадами способов. Одно их описание или просто перечисление заняло бы огромное число страниц. Однако нам нужно выяснить и понять не столько поверхностные особенности того или иного союза или поступка, сколько их сущностную основу. И если в первом случае всё действительно выглядит так, словно людская фантазия неисчерпаема, то во втором картина складывается более скучная и блеклая.
Тут можно провести аналогию с языком. Когда мы только сталкиваемся с незнакомой нам речью нас сразу же охватывает океан неизведанного и непонятного. Однако по мере продвижения в его изучении мы начинаем – конечно, не все, а лишь те, кто внимателен к подобного рода моментам – видеть структуру, логику, паттерны, шаблоны, законы, которые сильно ограничивают её. Например, некоторые звуковые сочетания недопустимы или крайне редки, слова меняют форму не произвольно, но следуя правилам, а какие-то и вовсе неосуществимы на практике, хотя и не запрещены в теории.