Теория заговора
Шрифт:
Из-за капельницы приходилось всё время лежать на спине. Под потолком звенела неисправная лампа дневного света, добавляя атмосфере электрической нервозности. За дверью время от времени раздавались голоса.
Я то проваливался в черноту, то выныривал, а то болтался где-то посерёдке, в сером клубящемся слое между явью и сном. В основном, конечно, спал, но ощущение было таким, что ночь состояла из клочков и обрывков…
Вот и сейчас, электрическое гуденье лампы проникло в мозг, и я понял, что не сплю. Хотелось пить, хотелось перевернуться на бок и хотелось…
Нет, показалось… Возникло чувство, будто кто-то прошёл очень близко, прямо в палате. Но нет, чего только со сна не почудится…
И вдруг опять… Сердце стукнуло. Громко, как в колокол. Стукнуло и оборвалось… Эпическая сила! Здесь точно кто-то был! Мне не показалось! Я почувствовал лёгкое дуновение. Никаких звуков, лишь шевеление воздуха. Кто-то пытался быть бесшумным, и ему это удавалось. Лишь неощутимое движение воздуха выдало его присутствие.
Я постарался, чтобы не сбилось дыхание, чтобы оно оставалось ровным… И глаза! Да, нужно было чтобы веки не дёрнулись, нужно было казаться спящим и безмятежным… А он, этот кто-то стоял, быть может, и смотрел сейчас прямо на меня… Или заносил руку со скальпелем, или направлял ствол.
Нужно было сделать рывок, нужно было… Что-то стукнуло, и я распахнул глаза, готовый сорваться и выпрыгнуть, как пружина. Спиной ко мне стоял человек в белом халате и поправлял флакон капельницы.
— Как ты почувствовал? — тихо, едва слышно спросил он. — Я же не издал ни одного звука?
Он обернулся. Губы его расплылись в улыбке. На лицо падала тень, и в освещённой лишь тусклой ночной лампой палате, его лицо показалось серым и безжизненным, а улыбка недоброй.
Это был Весёлкин…
27. Настоящий полковник
Мороз по коже, конечно не побежал, но напрячься… да, я конкретно так напрягся. Санитары, кочегары, сёстры, братья и прочие соглядатаи, все кордоны, заставы и заслоны Прокофьева, где вы? Проморгали товарища Весёлкина? Или вы пали смертью храбрых? Иначе, как же вы прощёлкали и допустили, чтобы он просочился в мою палату и теперь вот стоял и не понять, что делал с бутылкой, из которой в меня вливалось что-то очень полезное и нужное? Или ненужное…
Весёлкин внимательно посмотрел на меня. Измерил взглядом и, наконец, спросил:
— Ну что, жив курилка?
— Ну типа, — ответил я, пытаясь понять, что у него на уме.
— Говорят, по тебе каток прошёлся?
— Не то чтобы каток, но так, небольшое ДТП.
— ДТП, — повторил он и хмыкнул. — Интересно, девки пляшут…
— А ты чего здесь, проведать меня пришёл?
— Проведать, — прищурился он и взял с тумбочки что-то вроде горизонтальной тетрадки с картонными корочками. — Ты как тут вообще? Пишут, что херово тебе.
Это была моя карточка. И как он её получил? Показал корочки и ему сразу её отдали?
— Маленько оклемался, конечно, но пока в процессе, — ответил я. — Ещё оклёмываюсь, одним словом.
— Это хорошо, даже очень хорошо, — задумчиво кивнул
В повисшей тишине нервно зудела нерабочая лампа дневного света.
— Серьёзно? — усмехнулся я.
— Ещё как серьёзно, — подтвердил он и наклонился надо мной. — Потому что ты мне нужен. Идти сможешь? Так, давай, зажми покрепче, я сейчас иглу вытащу. Хватит уже жижей накачиваться. Настоящий боец должен быть сухим.
— Сейчас медсестра зайдёт и такое устроит, — поморщился я. — Кто был сухим, станет мокрым и наоборот. Она тебе эту иглу знаешь…
Он быстро сорвал полоску пластыря, выдернул иглу и с силой прижал вату.
— Не зайдёт, — кивнул он. — Крепче держи. Так что, идти-то в состоянии?
Не зайдёт… Интересно.
— В состоянии нестояния, — поморщился я. — А далеко ли идти?
— Далеко или нет, но выглядеть нужно прилично. Как бравые солдаты.
— Ты меня на бал, что ли, везёшь или на свидание? Мне так-то врач не рекомендовал вставать. Даже вон утку советовал вместо похода в туалет. Подай, кстати, если не затруднит, а то льют-льют жидкость в меня, накачивают от рассвета до заката, спасу нет никакого.
— Утки отменяются, — покачал он головой. — Какие нахер утки? Вставай, ты должен выглядеть не как старая обоссанная развалина, а как ловкий и полный сил молодой специалист широкого профиля.
— Ладно, выкладывай карты, что, к чему и почему. Если честно, мне не до балов сейчас. Лучше бы полежать.
Нет, чувствовал я себя, разумеется вполне нормально, но хотелось понимать, к чему он клонит.
— Лежать знаешь когда будем?
— На пенсии что ли? — хмыкнул я. — Так её отменили вроде, ждать не переждать.
— Ладно, хватит зубы мне заговаривать. Вставай. Рота, подъём. Заодно, расскажешь, что с тобой случилось и как так произошло, что какой-то нетрезвый человек умудрился на тебя наехать. В прямом смысле слова, кстати.
— Да, вопрос справедливый, — согласился я. — Поджидал меня, не иначе. Я пока там с парнями разговаривал, вылетел из-за кустов.
— А кто, знаешь?
— Лица не разобрал, но подозрения имеются. Полагаю, это мог быть Сомов.
— Сомов? — с насмешкой переспросил Весёлкин. — Серьёзно? Думаешь, этот идиот пошёл бы на угон автомобиля и на покушение? Поскольку водителя ты не узнал, значит был не он. То есть он ещё и нанял убийцу? Должно быть ты головой хорошенько ударился, если веришь в эту чушь.
Ну, да, нужно было быть действительно идиотом, чтобы серьёзно рассматривать подобную версию. Но, в конце концов, не говорить же было Весёлкину, что в коротком списке подозреваемых ему принадлежит первое место.
— Во-первых, не нанял. Он в последнюю нашу встречу не один был, а с товарищами. Ну, вот один из них вполне мог быть за рулём. Да и мало ли у него блатных на крючке. Организовать такую штуковину не так уж и трудно.
— Это тебе нетрудно, — усмехнулся Весёлкин, — а такому тупице, как Сомов вообще не по зубам. Читал я его личное дело. Непонятно, как его ещё держат.