Теперь, — когда я проснулся…
Шрифт:
1916
«Благочестивым пилигримом…»
Благочестивым пилигримом
идти в пыли земных дорог,
когда вся жизнь вождем незримым
тебе намеченный урок.
Иль в лес уйти, как инок в келью,
и там, среди кустов и трав
молиться под мохнатой елью,
Но нет дорог открытых ныне
для тех, кто сердцем изнемог, —
в пути к небесной Палестине
ты будешь вечно одинок.
Войди же в храм и сердцем робким
зажги свечу у ног Христа
и верь, что вместе с воском топким
души растает немота.
1916
«В темном поле — только вереск жесткий…»
В темном поле — только вереск жесткий,
да ковыль — серебряная пряжа;
я давно стою на перекрестке,
где никто дороги не укажет.
Но на небе звездный путь двоится,
чтобы снова течь одной рекою…
Научи, поведай, как молиться,
чтоб к твоей протянутой деснице
прикоснуться немощной рукою.
«Братья — камни, сестры — травы…»
Братья — камни, сестры — травы.
Как найти для вас слова.
Человеческой отравы
я вкусила и мертва.
Принесла я вам, покорным,
бремя темного греха,
я склонюсь пред камнем черным,
перед веточкою мха.
Вы и все, что в мире живо,
что мертво для наших глаз, —
вы создали терпеливо
мир возможностей для нас.
И в своем молчанье — правы.
Святость жертвы вам дана.
Братья — камни. Сестры — травы.
Мать-земля у нас одна.
1917
«Едва я вышла из собора…»
Едва я вышла из собора,
Как в ветре встретила врага,
И потому погасла скоро
Огонь, двенадцать раз зажженный,
Не сберегла на этот раз…
Он, дуновеньем оскорбленный,
С свечи сорвался и погас.
Огонь души горит незримо.
Его ли пламень сохраню,
И пронесу неугасимо
сквозь тьму?
1915
«Последний дар небес не отвергай сурово…»
Последний дар небес не отвергай сурово.
Дар неуемных слез — душе надежный скит,
когда распять себя она уже готова.
Но о земных цветах, оборотясь, скорбит.
И слезы для нее — брильянтовые четки,
чтобы в ряду молитв не сбиться ей опять,
чтоб миг земных утех — мучительно короткий —
не смог преодолеть небесную печать.
И от последнего грядущего соблазна
меня оборонит лишь слезных четок нить,
когда все голоса, звучащие так разно,
в молчание одно в душе должна я слить.
1917
«Весь мир одной любовью дышит…»
Весь мир одной любовью дышит,
Но плоть моя — земная персть,
Душа глухая в ней не слышит
и глаз слепых ей не отверсть.
Мой легкий дух в одежде тины,
Ему, как цепи тяжела
Темница затвердевшей глины,
Земных болот седая мгла.
Но укрепят его страданья,
Но обожжет земная боль, —
Он вкусит горький хлеб изгнанья
И слез неудержимых соль.
И просветлясь рубином алым,
Да примет кровь Того, Кто был
Неисчерпаемым
фиалом
небесных сил.
1917
«Есть у ангелов белые крылья…»
Есть у ангелов белые крылья.
Разве ты не видал их во сне —