Тепло камня
Шрифт:
Впрочем, легко это не было почти никогда, но в тот раз увидевший размышлял около двух суток, прежде чем заговорить, а это уж очень долго. Все Виша всерьёз беспокоились, но никто не посмел нарушить закон и побеспокоить увидевшего. Наконец, он заговорил.
Ему открылось, что неживущие могут изменяться. И один из их обликов поистине страшен, ужасен для любого, а другой — обманчивый, вводящий в заблуждение. Но, возможно, они могут принимать любой вид, по своему желанию?
Увидевший ни в чём не был уверен. Возможно, открывшееся относилось не к внешности, а говорило о способности чудовищ вводить в заблуждение
Только в одном все без исключения Виша были совершенно уверены — страшная опасность приближается. Можно надеяться на то, что она ещё очень далеко, но каждый новый день делает её ещё чуть-чуть ближе. Если бы знать, что они, шуа, могут сделать, если бы понять…
Мысли Пунта вернулись к гостю. Его появление будет большой неожиданностью. Подтвердит ли Первый Виша, что Пунт правильно понял Высшую Волю? Если да, то что это может означать? Зачем Рэй должен оказаться на Шуали? Имеет ли это какое-то значение для шуа или только для человека?
Но, возможно, Второй Виша ошибся. Что ж, он готов признать ошибку. Каждый может ошибаться. Главное, что Рэй не чудовище. В этом-то уж можно не сомневаться. И вообще, не очень приятные люди Пунту попадались, но ни один неживущий не встретился.
Хорошо это или плохо, он не знал, хотя, пожалуй, ничего на свете так не боялся. Ему казалось, что такая встреча привлекла бы внимание неживущих к его Народу, его миру, и тогда…
Что тогда, он точно не знал, но сердце замирало и болезненно сжималось в могучей груди. За себя он почти не боялся, хотя очень любил жизнь, но знал, что сможет мужественно встретить смерть, даже такую страшную. Наверное, самую страшную. Если бы только знать, что Шуали в безопасности.
Виша положился на Высшую Волю, и ему даже удалось не думать о возможности такой встречи. Теперь, возвращаясь домой, можно было подвести итоги. Если они доберутся благополучно, то страшная встреча миновала его. А может, чудовищ среди людей и вовсе нет.
Стараясь не думать больше о плохом, Пунт поднялся, достал подарки, приготовленные им для экипажа корабля и, в который уже раз, начал перебирать их. “Надеюсь, они им понравятся. Надеюсь, я выбрал правильно”.
Шуа взял в обе лапы один из подарков и, закрыв глаза, отчётливо представил себе того, кому он предназначался. Повторив эту процедуру с каждым из шести предметов, он, кажется, остался доволен результатами и бережно убрал всё, предвкушая день, когда его путешествие закончится и эти любовно сделанные вещи обретут хозяев и принесут им радость. По крайней мере, он очень на это надеялся.
========== Глава 19. Подарки ==========
Полёт прошёл без приключений, и спустя пятнадцать дней корабль компании “Зелёная стрела” доставил на Шуали двоих пассажиров и закупленные Пунтом материалы.
Между тем сам Пунт удивил людей неожиданной просьбой — ненадолго оставить его одного в комнате отдыха экипажа. Он зашёл туда вместе с плетёной сумкой, напоминающей рюкзак, в которую заранее сложил свои немногочисленные вещи, а появился через минуту с видом загадочным и довольным. У каждого члена экипажа было здесь своё любимое место, и шуа, конечно, обратил на это внимание. По этим-то местам он и разложил подарки.
Вошедшие люди на пару минут лишились дара речи. Изредка клиенты дарили им
“Надо вежливо отказаться. Нельзя их принимать, начальство узнает — света белого не взвидишь”, — думал каждый, глядя уже влюблёнными глазами на творение безымянного мастера, и руки сами тянулись, чтобы прикоснуться, погладить, а в душе, не слушая доводов разума, крепла уверенность, что расстаться с этим чудом невозможно. И пусть руководство хоть лопнет от злости! Ну, выговор объявят, оштрафуют — переживём.
Рос уже гладил между ушами и по спине вырезанную из твёрдого дерева фигурку шуа. Это была практически копия Пунта, во всяком случае, изображённый был его ровесником, судя по точно переданной окраске. Во всей позе и особенно в выражении тёмных глаз была глубокая задумчивость.
Эти совершенно живые глаза завораживали. Казалось, если смотреть долго и внимательно — поймёшь, о чём думает шуа. Впоследствии капитан именно так и делал, когда его что-то беспокоило или нужно было принять трудное решение. Это помогало успокоиться, в ушах звучал глубокий, уверенный голос Пунта, а Рос вдруг отчётливо понимал, что сказал бы по тому или иному поводу мудрый шуа, и всё становилось на свои места.
Тем временем помощник капитана ласково проводил рукой по гладкому боку трогательно-забавного и очень симпатичного животного. Оно напоминало ослика или пони, всего такого округлого, с толстыми ножками и овальной мордой, украшенной огромными лиловыми глазами. Хвоста у животного практически не было, зато у него были уши — такие выдающиеся, что в голову приходили мысли даже не об ослах, а о каких-то гигантских зайцах.
Окрашен этот зверь был в светло-рыжий цвет, местами переходящий в белый, кое-где красовались коричневые пятна разных размеров и формы. Существо выглядело весёлым, даже озорным, и настолько добрым, насколько это вообще можно себе представить.
Складывалось полное впечатление, что оно остановилось только на одну секунду и в следующий момент сорвётся с места и умчится (нет, умчаться может тонконогий скакун, а это удивительно забавное создание может весело бежать, шустро перебирая короткими ножками, больше похожими на лапки).
И побежит оно куда-то в замечательное место, куда так хочется отправиться вместе с ним, а оно, конечно, не будет возражать и, наверное, для того и остановилось, чтобы позвать с собой.
Можно не сомневаться, что никто, кроме Пунта, не додумался бы сделать такой подарок человеку, которого все считали нелюдимым, даже мрачным. Его пессимизм, вошедший у коллег в поговорку и служивший предметом весёлых шуток, для него самого был нелёгкой ношей, но теперь смешная и добрая зверушка разделит её с ним.
В подтверждение этого твёрдая линия его губ начала подозрительно изгибаться, складываясь во что-то забытое, отдалённо напоминающее улыбку. Спохватившись, мужчина быстро огляделся по сторонам. Пока он ещё не был готов к тому, чтобы эта его “слабость” стала достоянием общественности.
Но никто, кроме Пунта, на него не смотрел, не в силах оторвать глаз от своего персонального маленького чуда. А Пунта он не стеснялся: тот, кто мог подарить ему такое, пожалуй, знает о нём то, чего он сам о себе не знал или давно забыл.