Теплый шоколад на десерт
Шрифт:
Джиллиан не позволяла себе думать о накале ярости бушевавшей в нем, иначе бы ее собственный разум помутился бы полностью.
Она неоднократно, вступала в борьбу с ним и пыталась кричать, прося о помощи.
— Кричать бессмысленно, — лениво посоветовал он, в один из таких моментов драки. — Здесь все равно никто не услышит.
— Дин, — Джиллиан едва слышала сама себя, — Пойми, нас так или иначе найдут.
— Возможно, — проговорил он вяло, — Все газеты, и телевидение постоянно твердят о твоем похищении.
Слезы облегчения появились на глазах Джиллиан. Теперь
Он снова заговорил, но его речь была невнятной и бессвязной, или же она от страха ничего не понимала. С трудом пыталась собраться с мыслями, переводила дыхание и, пытаясь вникнуть в смысл тихого бормотания Дина. Она боялась глубоко вздохнуть,морщилась и мотала головой, не зная, куда деваться от зловония. Ей любимые цветы, их запах теперь вызывал омерзение. Воздух в просторной комнате казался густым и вязким от насыщающего его сладкого искусственного аромата фиалок.
Дин с патологической тщательностью отмывал полы после каждого своего посещения, щедро расплескивая очиститель.
— Я недолго продержу тебя, — он засмеялся, потер пальцами глаза, — Никогда не думал, что все произойдет, как по маслу, — он захихикал, а Джиллиан ощутила, как вздымаются волоски на теле.
Бесстрастный лишенный каких-либо эмоций голос Дина вызывал ощущение прикосновение острия ножа, прижатого к горлу. Издерганные нервы Фостер были на пределе, но она знала, что предстояло нечто похуже.
— Они конечно уже подозревают меня, — признался Танннер, — Доктор всезнайка при первой же возможности повесил на меня всех чертей и обвинил в твоем похищении. Дин посмотрел на неё, их взгляды встретились, — Я не хотел причинять тебе боль, но выбора не оставалось. Если бы ты не спала с этим носатым…
Они молчали.
Солнце давно село, и комната погрузилась в дрожащий полумрак, еще немного и полностью стемнеет. Долго ли он продержит ее здесь? Невероятно, но Джиллиан не хотела, чтобы он ушел, оставив её одну, она боялась тишины и темноты заброшенного, нежилого особняка, притулившегося на высоком обрыве, даже сейчас при плотно закрытых окнах было слышно, как внизу с громким шелестом и протяжными всхлипами накатывают на скалы и разбиваются океанские волны, маня к себе. Она боялась своих желаний. Дин перестал запирать дверь на террасу. Несколько шагов и она избавиться от мучений и насилия.
— Зачем я тебе? — выдохнула Джиллиан, получилось хрипло и скрипуче.
Опущенная голова Дина, резко дернулась. Он рассмеялся горьким истерическим смехом.
— Узнаешь, когда придет наше время.
Потом он вдруг вскочил и подлетел к Джиллиан, наклоняясь над ней и протягивая руки, кажущиеся в темноте неестественно длинными с бледными скрюченными пальцами.
— Нет! — с криком отшатнулась она, — Пожалуйста, Дин.
— Извини, но я должен, — тихо и проговорил он, — Но я должен.
— Нет, умоляю тебя, не надо, — кричала Джиллиан, вжимаясь в спинку кровати и со всех оставшихся сил упираясь ему в плечи, — Нет! — отчаянно мотала головой.
— Успокойся, — совершенно трезвым и командным голосом приказал Дин, поймал её лицо и стиснул в ладонях. — Это не больно, — он прижался губами к её лбу, мазнул ртом по
Омерзение, оставшееся поле его поцелуев было столь сильным, что Джиллиан не смогла заставить себя повременить и с яростью начала оттирать с лица липкие следы губ Таннера, сдирая кожу в кровь.
— Пока, милая Ли, — сочувственно промямлил Дин и направился к двери.
— Я не хочу здесь оставаться, — всхлипывала Джиллиан, — Не оставляй меня одну.
У нее замирало сердце от дурного предчувствия, её колотила сильнейшая дрожь от терзающих разум мыслей и опасений. А что если эта гадина под покровом ночи подползет к дому, где остались Кэл и Эмили, что он еще задумал, какие каверзы приготовил. Он настолько ловок, умен, и изобретателен, что ему не придется особо напрягаться, что обмануть своих бывших собратьев по охране порядка. Тем более он прекрасно осведомлен и знает все приемы ФБР, а кардинально перестроить защиту они вряд ли смогли так быстро. Хотя Джиллиан представления не имела, сколько дней провела в заточении. Наркотик оказался слишком мощным, и выходила она из наркотического опьянения долго, тяжело, рывками, то прорываясь на свет, но вновь проваливаясь в чудовищный калейдоскоп видений и мрака. А потом не сразу сообразила, что Дин подмешивал ей в питьё снотворное, проводя в забытье большую часть суток.
— Я не надолго, обещаю тебе.
— Дин умоляю, не трогай Кэла, — вырвалось у Джиллиан, — Я соглашусь на любые твои условия, только…
— Не волнуйся, — успокоил он ее, останавливая горячую защитную речь, взмахом руки, — Он меня больше не интересует. Ты моя.
— Обещай.
— Шшш… — прошипел он, — Но если я потеряю тебя, то буду вынужден его убить.
Даже в полубезумном состоянии он проник в её мысли и предупредил желания, намекая, что жизнь Кэла зависит от её жизни.
— Но мы пойдем таким путем… в общем… ты нам поможешь. — Он отвлекся от волнующей Джиллиан темы, решив что сказал всё что необходимо. – Ли. Ты должна помочь мне. Ты должна быть со мной. Я знаю это.
Хлопнула дверь, отзвучали гулкие шаги по коридорам, внизу заработал автомобильный мотор. Раздалось дребежжание металла, двигатель взревел и через минуту затих. Дин давно никуда не ездил, а затаивался на первом этаже или боромоча и извергая ругательства бродил по заросшему парку.
Джиллиан вытянула ноги, затекшие от долго сидения скорчившись, ощущая колющие «ёжики» побежавшие по мышцам.
Растертая в кровь браслетами от наручников кожа на лодыжках саднила. От жары и постоянного раздражения местами образовались гнойнички, Джиллиан опасалась, что может начаться заражение крови.
Опустив веки, она расслабленно лежала на постели, и вдруг поняла, что одна, что может встать и распахнуть дверь на террасу и избавиться от засевшего в легких и горле запаха фиалок. Рывком, не рассчитав усилия, и позабыв о скованных ногах, скатилась с кровати, больно ударившись локтем о паркетный пол. Но это была такая ерунда по сравнению с пережитым ранее.
Она уже знала, что в заброшенном доме нет электричества, Дин вырубил, опасаясь, что свет могут случайно заметить соседи, но есть вода.