Термодинамика и молекулярная физика
Шрифт:
Еще как только въехал в комнату, подумал о том, как сохранить свои сбережения. В итоге удалось организовать небольшой тайник под полом, сложить туда все свои доллары, фунты, четыре слитка золота, которые оказались по пятьсот граммов каждый, монеты и наган со всеми имеющимися патронами. Он так и не пригодился, что меня в общем-то только радовало. После чего закрыть все это приподнятой доской, а сверху поставить тот самый диван. В общем на счет сбережений, я был относительно спокоен.
Если в начале, у меня и были с соседями какие-то терки, то после того как узнали где проходит моя служба, все это сразу же сошло на нет. Власть здесь побаивались, а я хоть был далек от нее так же, как и они, но тем не менее работал в здании Городского Совета Народных Депутатов, и потому со мной, предпочитали
Работы было много. Не то чтобы физической, но бегать приходилось целыми днями. Стоило оказаться в здании горсовета, как у кого-нибудь обязательно находилась срочная депеша, то на Трубочный завод, чтобы узнать, как двигается дело по ремонту моста, разрушенного отступающими бело-чехами и вот уже который год, восстанавливающийся силами заводчан, то на другой конец города в войсковую роту, с каким-то письмом командиру, то на пристань, то еще куда. Первое время, пока не знал города, приходилось особенно тяжело, но в общем-то я справлялся, хотя, сколько там того города. Это много позже он раскинется во все стороны, а сейчас только что, и умещался на полуострове между Волгой и Самарой. В какой-то момент, приехавшее начальство, вдруг спросило, умею ли я ездить на велосипеде.
— Конечно умею, что в этом сложного? — Оказалось, что для многих даже велосипед чудо-чудное.
И в итоге, в этот же день я обзавелся велосипедом. В общем-то обычной конструкции, ничем не отличающимся от более поздних Уралов, или каких-либо других, выпускавшихся в СССР. Разве что рама, показалась мне несколько тяжеловатой. Но достаточно быстро приноровился, и теперь раскатывал по городу, как заправский «вылысыпыдыст», как когда-нибудь скажет лучший друг советских детей и спортсменов.
Кстати на этом, дело не закончилось, к середине марта. Мой непосредственный начальник, вслух пожалел о том, что никак не может найти толкового мотоциклиста, посетовав на то, что в гараже горсовета стоит практически новенький мотоциклет, да еще и с коляской, а водителя на него не находится.
— А, что же вы не сказали, раньше? — Воскликнул я — давно бы уже ездили.
— Тебе-то, откуда знать, как он работает? — Иронично спросил мой шеф.
— Так я же вам рассказывал, что мой отец работал шофером в селе, возил местного купца.
— Так-то ж, автомобиль. А я про мотоциклет говорю.
— Так и мотоциклет тоже имелся. Американский «Индиан», с коляской. Отец не однажды приезжал на нем в деревню, а я любопытным был, жуть как. Все выспрашивал и выпытывал. А однажды даже не удержался и решился и сам на нем прокатиться. Правда после, розог так отсыпали, неделю сесть не мог на задницу, но зато прокатился.
— Сильно технику помял.
— Да ну нет, я и проехал то кружок возле дома, по деревенской площади, да там сложного и нет ничего, в общем, как на автомобиле, только руль другой и сидишь как на лошади. Кстати на автомобиле отец давал за рулем посидеть, правда рядом с ним. Да и ремонтом вместе занимались. Он часто говорил, что когда вырасту, то он попросит, чтобы меня приняли на работу шофером. А после революция случилась, а отца бандиты убили.
Не знаю, что именно в моих словах показалось моему начальству убедительным, но так или иначе, мне был устроен экзамен. Причем не один. Вначале я в присутствии начальства отвечал на каверзные вопросы двух шоферов горсовета, которые экзаменовали меня по материальной части. О, боже, да я со своими знаниями будущего, любого из них мог заткнуть буквально за пояс, но все же старался точно и дословно отвечать, потому, что именно от них зависело буду ли я работать шофером, или так и останусь «вылысыпыдыстом». И как оказалось, по мнению этих шоферов, я хоть и знал теорию, но не так, чтобы и твердо, и путался в некоторых понятиях. Но тем не менее, твердую четверку, из пяти возможных, поставить мне согласились. На следующий день, допустили покататься на грузовике, и тоже после некоторых сомнений согласились, что когда-то я уже сидел за рулем автомобиля похожей конструкции и в общем-то не теряюсь, управляя грузовиком. На мотоциклете экзамен не проводился.
Вместо него, мне пришлось доставать все выданные когда-то пайковые спиртосодержащие запасы, и устраивать
Чуть позже, я понял, точнее сказать, смог предположить причину, по которой мое начальство решило устроить мне экзамен. Как оказалось, к этому моменту, в Самаре имелось в наличии на весь город только семнадцать человек, которые в той или иной степени освоили управление автомобилем. И все они были задействованы по своим специальностям, и начальство держалось за них руками и ногами. Профессия была сверхдефицитной. В городе имелось довольно много техники, а вот использовать ее было практически некому. Старых водителей, кого забрали в армию, кто-то сменил место жительства, а кого-то и просто убили во время беспорядков связанных с переменой власти. Вот и выходило, что вроде и есть техника, а работать на ней некому. А моему начальству, кровь из носа нужно было показать свою значимость. Ну как же так; Председатель Горсовета с личным автомобилем, его заместителей возит еще один водитель. Начальник снабжения передвигается с шофером на грузовике, а начальник отдела отвечающий за связи с городскими организациями и депутатами, вынужден передвигаться пешком. Не порядок. Ну, разумеется не пешком. Так или иначе нанимался городской извозчик, который оплачивался из фондов городского совета, но согласитесь одно дело с личным шофером, пусть даже в коляске мотоциклета, и совсем другое на городской пролетке. Разницу чувствуете?
С некоторых пор, меня перевели из курьеров в шофэры. Слово это произносилось именно так, с некоторым проносом, и обязательно через «Э». И хотя иногда все же приходилось мотаться по городу исполняя прежние обязанности, но уже на служебном «Harley-Davidson» модели 1-F 1915 года выпуска. Мотоцикл, мне понравился с первого взгляда. Конечно это был не суперсовременный байк двадцать первого века, и скорее своим видом он, чем-то напоминал ранние мопеды. Например, чтобы завести его, приходилось приподнимать на специальную подставку заднее колесо, и оседлав, делать несколько оборотов педалями, после чего одиннадцатисильный V-образный двигатель заводился и начинал тарахтеть, заодно раскручивая заднее колесо. Далее требовалось правой рукой выжать рычаг сцепления на руле, а левой переключить передачу, поставив ее в нейтральное положение. Причем рычаг переключения находился на бензобаке, с левой стороны, как раз возле сидения водителя. После этого слегка приподняв заднюю часть убиралась подставка, которая специальной защелкой крепилась на заднем крыле, и мотоциклет был готов к движению.
Двигатель имел механический масляный насос для более эффективной смазки, что было серьезным улучшением, поскольку устраняло необходимость работать с ручным насосом, который требовался для поддержания давления в масляном баке во время езды. Механический насос выполнял всю работу и делал это более надежным способом. В качестве фары использовалась ацетиленовая горелка. Для ее включения, требовалось развинтить небольшой цилиндрический бачок. Вложить в него кусочек карбида кальция, через специальную горловину влить стакан воды, и небольшим насосом, как на примусе, создать избыточное давление. После чего открыть стекло на фаре, находящейся над рулем, и зажечь форсунку. Стекло вернуть на место и зафиксировать зажимом. Фара, за счет отражателей давала достаточно ровный и яркий, чуть голубоватый свет, и освещала дорогу на четыре-пять метров перед передним колесом. Учитывая, что выше сорока километров в час, разогнаться на мотоцикле было невозможно, света вполне хватало. Хотя вечерами я все же ездил редко. Заряда бачка, хватало примерно на полчаса работы. Время от времени, приходилось подкачивать, добавляя давление, а вместе с ним и яркость.