Терновая цепь
Шрифт:
Корделия твердо знала одно: ей необходимо вернуться в Институт. Снова и снова она представляла себе неподвижное тело Кристофера; ей казалось, что она видит перед собой его бледное лицо, остекленевшие глаза. Распахнув ворота, она вздрогнула от неожиданности. Во дворе никого не было.
Все говорило о том, что здесь произошло сражение: снег был истоптан, забрызган кровью, повсюду валялось оружие и острые куски посохов Стражей. Когда Корделия вошла в собор, ее встретило безмолвие. Как в могиле.
Только сейчас она поняла, как сильно замерзла.
Внутри тоже царило молчание. Молчание и горе, которое казалось осязаемым, живым.
Корделия вспомнила ту страшную залу в Безмолвном городе, где на смертном одре лежало тело ее отца. Люси говорила, что никто так и не убрал принадлежности погребального ритуала Джесса; и действительно, посередине комнаты, на столе, она увидела Кристофера со скрещенными на груди руками. Кто-то закрыл умершему глаза и положил рядом аккуратно сложенные очки, как будто Кристофер в любой момент мог проснуться и начать шарить вокруг, удивляясь, куда они могли подеваться.
Вокруг смертного одра стояли на коленях друзья. Джеймс, Люси, Мэтью, Анна, Ари, Джесс. Анна осторожно поглаживала холодную щеку брата. Корделия не видела ни Алистера, ни Томаса, и ей на мгновение стало страшно. До этого она испытывала эгоистическую радость оттого, что Алистера не было в Институте во время сражения. Но теперь, побывав в городе, она начала беспокоиться. Может быть, они заблудились в этом необычном тумане? Или, хуже того, столкнулись с хищными тварями, которые прятались за белой завесой?
Войдя в Святилище, она заметила Грейс, сидевшую в углу в одиночестве. Она по-прежнему была босиком, ее ноги были изрезаны, окровавлены; девушка прижалась спиной к стене и спрятала лицо в ладонях.
Джеймс услышал шаги жены и поднялся на ноги, опираясь на плечо Мэтью. Корделия с болью в сердце увидела, что его взгляд изменился. Изменился навсегда. Он потерял того, кого любил, и оттого сам казался потерянным, как маленький мальчик.
Забыв об остальных, она протянула к нему руки. Джеймс шагнул к ней, крепко прижал к груди. Он долго стоял, обняв жену, спрятав лицо в ее распущенных волосах, влажных от растаявшего снега.
– Маргаритка, – прошептал он. – Ты жива, ты не ранена. Я так волновался за тебя… когда ты убежала… – Он сделал глубокий вдох. – Татьяна. Она ушла?
– Нет, – произнесла Корделия. – Я убила ее. Она мертва.
– Очень хорошо, – свирепо воскликнула Анна, не отрывая руки от лица Кристофера. – Я надеюсь, она сдохла в мучениях. Я надеюсь, она выла от боли в последние минуты…
– Анна, – мягко сказала Люси и перевела взгляд с бесстрастного лица Джесса на Грейс, скрючившуюся на полу. – Не надо так…
Но Грейс резко подняла голову. Волосы, намокшие от слез, прилипли к ее лицу.
– Ты уверена? – дрожащим
– Тела не осталось, – покачала головой Корделия. – Оно сгорело, превратилось в пепел. Клянусь, Грейс.
– О, слава Богу, – прошептала Грейс, – слава Богу.
Она содрогалась, как в агонии. Джесс отошел от одра и приблизился к сестре. Он опустился перед ней на колени, взял ее руку, сжал в своих, шептал ей слова, которых Корделия не могла разобрать.
Джеймс коснулся губами щеки Корделии.
– Любовь моя, – вздохнул он. – Я знаю, что нелегко отнять у человека жизнь, даже у такого, как она.
– Сейчас это не имеет значения, – сказала Корделия. – Но Кристофер… Мне так жаль, так жаль, Джеймс…
Его лицо окаменело.
– Я не могу его вернуть, – тихо произнес он. – И это самое невыносимое. Я ничего не могу сделать.
Корделия лишь прошептала его имя и погладила по плечу. Сейчас было не время говорить о том, что мертвых нельзя вернуть, что смерть – это не проблема, которую можно решить, а рана, которая заживает очень долго. Слова были бессильны помочь горю.
Корделия взглянула на одр и перехватила взгляд Люси. Из всех присутствующих только Люси плакала – беззвучно, не шевелясь. Слезы одна за другой стекали по ее лицу. «О, моя Люси», – подумала Корделия, и ей захотелось подойти к подруге, но в коридоре за дверью Святилища послышался какой-то шум, и на пороге появились Томас с Алистером.
– О, благодарение Ангелу, – хрипло воскликнул Джеймс. – Мы не знали, куда вы подевались, что с вами…
Но Томас смотрел мимо него, на Кристофера и остальных. На смертное ложе и горящие вокруг свечи. На лоскут белого шелка в руках Мэтью.
– Что… – Он в растерянности обернулся к Джеймсу, и в его глазах мелькнула безумная надежда, как будто друг мог дать ответ, мог все исправить. – Джейми, что случилось?
Джеймс стиснул руку Корделии и направился к Томасу. Она слышала голос мужа, негромкий, торопливый, а Томас качал головой, сначала медленно, потом яростно, отчаянно. Нет. Нет.
Когда Джеймс закончил рассказ, Алистер отошел от них, чтобы дать старым друзьям возможность поговорить без посторонних. Он взял руки Корделии, молча перевернул их ладонями вверх, осмотрел красные отметины в тех местах, где кожи касался ледяной меч.
– С тобой все в порядке? – спросил он по-персидски. – Лейли, я сожалею о том, что меня здесь не было.
– А я рада, что тебя здесь не было, – горячо воскликнула девушка. – Я рада, что ты был в безопасности.
Он покачал головой.
– Сейчас в Лондоне можно забыть о безопасности, – хмуро ответил он. – Там творится какой-то кошмар… Это Велиал, Корделия. Он превратил простых людей в безмозглых марионеток…
Он замолчал, заметив, что Томас подошел к телу Кристофера. Высокий, широкоплечий Томас, казалось, стал меньше ростом.