Терновая цепь
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Когда ты выходила замуж за Джеймса, – сказала Люси, – я подумала, что это еще больше сблизит нас. Но получилось наоборот: мы лишь отдалились друг от друга.
– Люси. – Корделия стиснула руки, лежавшие на коленях. Она чувствовала себя неловко: подруга была в броне, а она сидела в ночной сорочке с оторвавшейся оборкой на рукаве, волосы были заплетены на ночь в косы. – Отчуждение, возникшее между нами, – это не вина Джеймса. Дело вообще не в нашем браке…
– Ты так считаешь? Корделия, его сердце разбито из-за тебя. Он так несчастен…
– Вижу, ты приняла
– Вина здесь ни при чем, – возразила Люси. – Я догадываюсь о его истинных чувствах…
– А ты не догадывалась о том, каковы будут мои чувства, когда я узнаю, что ты тайком от всех завела дружбу с Грейс и забыла сообщить об этом мне?
Никогда прежде Корделия не говорила со своей лучшей подругой таким жестким, суровым тоном. Люси была ошеломлена.
– Я сделала это, чтобы спасти Джесса, – прошептала она.
– Я знаю, что это такое – быть влюбленной, – продолжала Корделия. – Ты думаешь, я не поняла бы тебя? Теперь ясно, что ты мне не доверяешь.
– То, что я делала, – запинаясь, бормотала Люси, – запрещено Законом, это страшно, и я не хотела втягивать тебя… чтобы у тебя не было неприятностей, если бы все раскрылось…
– Чушь, – отрезала Корделия. – Ты просто хотела спокойно заниматься своими делами. Проще и удобнее было промолчать, чтобы не пришлось объясняться и оправдываться передо мной за дружбу с Грейс.
Девушке казалось, что она смотрит на эту сцену со стороны, что это не она бросает Люси злые, колкие слова, чтобы побольнее задеть, оскорбить подругу. Но в глубине души она чувствовала нечто вроде облегчения, смешанного с отчаянием; ей было обидно и горько, но теперь не было необходимости таить свои чувства. Пусть Люси услышит это: «Ты поступила со мной нехорошо. Ты забыла обо мне, и это для меня тяжелее всего».
– Предполагается, что парабатаи делятся друг с другом самыми сокровенными тайнами, – сказала Корделия. – Когда со мной случилось худшее несчастье за всю мою жизнь, когда я обнаружила, что стала служанкой Лилит, я рассказала тебе об этом.
– Нет, не рассказала, – возразила Люси. – Я услышала это от самой Лилит, если ты помнишь. После этого ты уже не могла ничего скрывать, только и всего.
– Я рассказала тебе всю историю, с самого начала…
– Рассказала, вот как? – В синих глазах Люси блестели слезы. Корделия не помнила, когда в последний раз видела подругу в слезах, но сейчас Люси плакала, хотя ее голос звучал гневно. – Значит, мы должны делиться друг с другом самым сокровенным? Тогда у меня к тебе имеется несколько вопросов относительно того вечера, когда мой брат уехал за мной в Корнуолл, а ты отправилась развлекаться в Париж с его лучшим другом! Ты ни разу не говорила
Тон Корделии стал ледяным, как зимний ветер за окном.
– В тот вечер, – произнесла она, – события происходили в несколько ином порядке. И твой брат не является невинной пострадавшей стороной. Но пусть он сам расскажет тебе, что именно послужило причиной моего отъезда.
– Я не знаю, что ты там себе напридумывала, или что тебе наговорили про него, – сказала Люси, смахнув слезы, – но я знаю, как он сейчас выглядит. Как будто жизнь без тебя ему стала не мила. И еще, ты хочешь, чтобы я поверила в то, что вы с Мэтью остались друзьями, что в Париже между вами ничего не произошло?
– А если и произошло, кто дал тебе право упрекать меня? – Корделия ощутила приступ гнева, какое-то стеснение и боль в груди. Ей было трудно дышать. Гнев опалял ее, как белое пламя. – Ты знаешь, что это такое – состоять в фиктивном браке, в котором только ты одна что-то чувствуешь? Для Джеймса я не существовала – он никогда не смотрел на меня так, как Мэтью; о, он был слишком занят, глазел на Грейс, твою новую задушевную подругу. Почему бы тебе не пойти и не спросить у него, целовался ли он с Грейс, пока мы с ним были женаты? Нет, лучше спроси, сколько раз он обнимался и целовался с Грейс за то время, что был моим мужем!
– Вы и сейчас женаты. – Люси качала головой. – И… я не верю тебе.
– Теперь ты называешь меня лгуньей. Возможно, это и есть преграда, которая разделяет нас. Та же самая, что стоит между мной и Джеймсом. У нее есть имя – Грейс Блэкторн.
– Я не знала, что мое вынужденное общение с Грейс так оскорбит тебя, – процедила Люси. – И едва ли Джеймс знал, что ему запрещено даже смотреть на других женщин. Ты ни разу не дала понять, что он интересует тебя как мужчина. Ты… ты слишком гордая, Корделия.
Корделия вздернула подбородок.
– Может быть, и так. Но какое это имеет значение? В конце концов, мы не станем парабатаями, так что нет нужды делиться друг с другом душевными переживаниями. Видно, не судьба.
У Люси перехватило дыхание после этих слов.
– Ты не можешь этого знать. Или ты имеешь в виду, что не хочешь становиться моим парабатаем даже после того, как освободишься от Лилит?
– О, Люси! – В отчаянии воскликнула Корделия. – Спустись на землю. Ты живешь в выдуманном мире, среди своих романтических историй. Прекрасная Корделия, которая может делать все, что ей заблагорассудится. Но в реальном мире человек не получает от жизни все, что желает. Может быть… это и правильно.
В этот момент Люси утратила самообладание. У нее на глазах снова выступили слезы, и она отвернулась, пытаясь скрыть их от Корделии. Но все было понятно по ее вздрагивающим плечам, по тому, как она обняла себя, как будто это могло утишить боль.
– Люс, – голос Корделии дрогнул. – Я не хотела…
Но Люси уже была у окна. Распахнула его и прыгнула вниз. Корделия вскрикнула, выскочила из постели и бросилась за ней. Люси нельзя было бегать по обледеневшим крышам в ее теперешнем состоянии. Но, выглянув в окно, девушка увидела только темноту и снег, кружившийся над деревьями.