Терпкость вишни
Шрифт:
— Само собой. Небольшое удовольствие услышать в «Фактах», что бездушный коновал прикончил очередного пенсионера. Короче, мы подвозили Трускаву домой. Бесплатное такси.
— Неплохо устроился дедушка, — съязвила Миленка.
— Мы терпели это, потому что он неизменно веселил нас какой-нибудь забавной историей из своей жизни. К тому же он был достаточно чистый, разумеется, если учитывать условия, в каких ему пришлось существовать, и отсутствие мотиваций, типичное для застарелых алкоголиков.
— Интересно, а какие это условия? — полюбопытствовала Виктория.
— Да ничего интересного, — сказал Болек. — Комнатенка без газа и электричества.
— Как же он жил, этот Трускава? — удивилась Мария. — Что он ел?
— Да уж явно не икру и трюфели, — бросила Миленка.
— Ел он очень мало. А если ему хотелось выпить чаю, он кипятил воду на спиртовке, которую сам смастерил.
— Умелец, — с завистью произнесла Милена, взглянув на свои деревянные пальчики.
— Да ничего особенного. Он взял чурку, набил гвоздей вокруг крышки от консервной банки. В эту крышку он наливал денатурат, а на гвозди ставил алюминиевую кружку.
— Только подумать, что кто-то способен жить в таких условиях… — вздохнула Мария.
— Бывает, просто вынужден, — сказал Болек. — Потому я и удивлялся, что Трускава не опустился, как некоторые пьяницы. Иногда мы возим таких, что даже страшно рассказывать.
— Расскажи! — попросили мы все, кроме Марии.
— Расскажу, когда Марыся заткнет уши.
— Уже заткнула, — сообщила Мария, накрыв голову подушкой и углом пледа.
— Они до того бывают завшивленные, что их приходится укладывать в мешки для перевозки трупов. Иначе в машине придется проводить дезинсекцию. А это стоит дорого.
— И они спокойно едут в мешках?
— Они-то спокойно, потому что обычно бывают пьяные вдрабадан. Зато вши так и колотятся внутри мешков, даже в ушах звенит. Трускава же был не такой. Каждую неделю мылся.
— И что же с ним случилось?
— Завтра расскажу, — Болек взглянул на часы, — потому что мне пора на станцию. Через десять минут у меня начинается ночное дежурство.
СЛЕДУЮЩИМ ВЕЧЕРОМ
Лежим в ожидании ежевечерней порции пиралгина и мрачных повествований. Убиваем время, обсуждая поставщика вышеназванных деликатесов.
— Кузен твой здорово подавлен, — отметила Мария. — Ему бы надо поехать отдохнуть, да подальше, лучше всего на Филиппины. Автор был там в прошлом году. Целый месяц. Вернулся — мы его прямо не узнали.
— Так загорел? — оживилась Милена.
— Не только. Он весь переменился. Даже лицо как-то разгладилось. А в глазах ни следа былого напряжения.
— Абсолютная пустота, — с улыбкой отметила Виктория. — Знаю, знаю, у моего отца тоже было такое в глазах, пока он не нашел свое место в поезде «Москва — Петушки».
— Болек обязательно должен поехать на Филиппины, — настаивала Мария.
— Пока что он сможет наскрести денег разве что на поездку в Закопане, и то не в сезон, — просветил ее Травка.
— А столько говорят о сумасшедших заработках врачей… — недоверчиво протянула она. — Поэтому он такой подавленный?
— Не только. Он вообще разочарован. Ты тоже разочаровалась бы, если бы тебе пришлось идти к своему призванию такой же крутой и тернистой тропой.
КРУТАЯ И ТЕРНИСТАЯ ТРОПА КАРЬЕРЫ БОЛЕКА ДЕСПЕРАДО
Начиналась она многообещающе во второй половине восьмидесятых. Болек, только что получивший аттестат, еще был весь полон веры, надежды и любви; он сдал экзамены на обучение за границей в одной из братских стран. Выбор у него был такой: ГДР, Чехословакия, Болгария, Советский Союз, а также Китай.
Минул год, и Болек, обогащенный знанием нескольких тысяч китайских иероглифов, приступил к изучению собственно медицины. А еще через полтора года, после расстрела студентов на площади Небесного Спокойствия, он был вынужден покинуть Страну риса и перебраться в Страну русских пельменей.
Весь следующий семестр он лез из кожи вон, добиваясь, чтобы какой-нибудь институт зачел хотя бы год учебы на медицинском факультете в Китае. К сожалению, единственное, чего он смог добиться, это согласие на прием его на синологию без вступительных экзаменов. Взвесив все за и против, он решил, что наилучшим выходом будет учеба на специальности «реабилитация». В Академии физвоспитания учатся четыре года, так что потеряет он всего два года, а если напряжется, то вообще год. А уж после окончания… Болек предвкушал возможности, какие ему рисовало его пока еще не скукожившееся от горестного опыта воображение. После учебы он откроет клинику чудес, где, применяя проверенные веками китайские штучки, будет возвращать не только надежду, но и здоровье.
Через три с половиной года Болек приступил к стажировке в больнице: за сумму, равную половине среднемесячной зарплаты по стране, массировал пролежни умирающим старикам, отданным под опеку специалистов впечатлительными родственниками, которые не могли смотреть на их страдания. Через месяц он понял, что хочет вернуться на медицинский. Хочет лечить, а не делать массаж. В следующем месяце он бросил работу, подал документы и в июле сдал вступительные экзамены. Благодаря сверхчеловеческим усилиям ему удалось закончить учебу за пять лет. Потом он прошел стажировку и вот уже полгода как пытается найти работу не в «Скорой помощи».
— Безрезультатно, — добавил герой повествования, входя с новой порцией вышепоминавшихся деликатесов.
— А как со специализацией?
— Никак, и это последняя капля, которая привела к тому, что я выбросил на помойку розовые очки.
— Но почему? — удивилась Мария. — Ты сдал уже столько экзаменов, неужели не можешь сдать еще один?
— Я с радостью бы сдал, но прежде нужно получить такую возможность. А ситуация складывается так, что сперва не было мест на избранной мною специализации, а в этом году нет экзаменов. Потому что нет фондов. Вот я и жду, сам уже не знаю чего.