Террор в Македонии
Шрифт:
Люди Жоаннеса, долгое время находившиеся в бездействии, дрались с полной самоотдачей. Среди них не было никого, кто не хотел бы отомстить за близких: зарезанного отца, сгоревшую заживо мать, поруганную честь сестры, потерянную навсегда невесту. После всего, что им пришлось пережить, они не знали жалости к захватчикам.
Теперь, когда соединились два отряда, число патриотов составляло примерно триста пятьдесят человек, включая женщин, они сражались наравне с мужчинами.
Михаил и Елена находились рядом в самом центре схватки.
Жоаннес и Никея тоже боролись рука об руку. В какой-то момент все четверо оказались вместе.
– Браво, Михаил!.. Молодец, Елена!
– Жоаннес!.. Я не знал, что ты здесь!.. Вот это рубка!
– Никея, ты просто великолепна!
– Я чуть было не убил Марко! Но теперь их слишком много, более тысячи! – сказал Жоаннес с беспокойством.
– Ничего страшного! Будем бить направо и налево, и станет меньше!
Бой продолжался. Но в пылу сражения патриоты забыли об осторожности. В какой-то момент Жоаннес понял, что их могут окружить. Он вложил пальцы в рот и пронзительно свистнул, чтобы привлечь к себе внимание.
– Бросайте бомбы! – крикнул он.
У каждого из его людей их должно было остаться еще штуки по две. Бомбы, брошенные им и Никеей, разорвались в гуще албанцев, образовав брешь в рядах противника, постепенно сжимавшего кольцо вокруг храбро дерущихся повстанцев.
Марко не мог смириться со своим поражением. Не обращая внимания на рвущиеся вокруг снаряды, бей искал глазами своего более удачливого соперника.
– Жоаннес! Где же ты? Мы можем возобновить наш поединок. Я требую реванша!
Все клокотало в албанце при мысли, что какой-то мальчишка, наглый выскочка, заставил его отступить, да еще на глазах у всех! Только пролив его кровь, вали мог смыть оскорбление. Наконец в одной из групп бей издали приметил молодого человека в болгарской шапке, с саблей в руке. Бок о бок с ним сражалась красивая девушка. Марко показалось, что он узнал Никею.
– Это они! – закричал он и, нанося удары направо и налево, стал прорываться в их сторону. – Дорогу, черт возьми! Дайте дорогу!
Однако это оказалось не так-то просто, и в первую очередь из-за его же солдат. В азарте боя они ничего не видели и не слышали, ослепленные ненавистью к противнику. Отчаявшись пробиться сам, Марко закричал:
– Кошелек золота за мужчину и женщину, что бьются рядом!
Фразу тотчас услышали, стали передавать из уст в уста. Вдохновленные обещанием крупной награды, несколько человек, наиболее крепких и смелых, бросились исполнять желание начальника.
Марко наблюдал за их маневром. Албанцы действовали смело и решительно. Постепенно сужая кольцо вокруг группы повстанцев, им удалось отсечь от остальных человек пять-шесть. Те бились геройски, но ничего не могли сделать. Всех убили, а мужчину и женщину,
– Наконец-то они снова у меня в руках!
Бой подходил к концу. Опять раздался свист, потом прозвучало еще несколько выстрелов, два или три взрыва, и все смолкло. Патриоты отступили и как-то сразу незаметно исчезли. Они потеряли пятьдесят человек убитыми, не считая раненых, которых забрали с собой.
Албанцы понесли значительно больший урон – несколько сотен убитых и раненых. Однако Марко это мало волновало. Чтобы держать железную дорогу под наблюдением, он отвел людей к вагонам, велел перезарядить ружья, расставил часовых, одним словом, приготовился к отражению новой атаки, которую, впрочем, полагал маловероятной.
Начинало светать. Покончив с первоочередными делами, бей послал за пленниками.
Гордые, несломленные, с высоко поднятой головой, мужчина и женщина предстали перед пашой. В ожидании пока их приведут, Марко заранее улыбался, предвкушая месть. Но, едва увидев пару, представшую перед ним, он вскочил, словно у него под ногами разорвалась бомба.
– Тысяча чертей! Это не они!.. Где Жоаннес? Где Никея? – накинулся албанец на молодых людей.
– К счастью, в безопасности, – твердо ответил парень, глядя врагу прямо в глаза.
– Негодяй! Мошенник! Тогда ты мне за него заплатишь!
– Я не негодяй и не мошенник! Я патриот своей страны, который борется за ее независимость. Как пленные, захваченные в бою, мы имеем право на должное обращение, конечно, если вы настоящие солдаты и цивилизованные люди.
– Неужели?! Смотрите-ка! – усмехнулся Марко, пораженный тем не менее проявлением такого достоинства и такой выдержки. – И как же прикажешь себя называть, господин борец за независимость, требующий уважения?
– Михаил Кегович.
– А кто эта женщина?
– Елена Санвико, моя невеста.
– Как ты сказал? Санвико? По-моему, мы двоюродные родственники, – удивленно произнес паша, вглядываясь в девушку.
Та выдержала его взгляд и смело ответила:
– Вполне возможно. Но это было давно, когда твои христианские предки сражались рядом с моими, мусульманин. Сегодня же между нами не может быть кровного родства, потому что ты стал турецким бандитом, уничтожающим моих единоверцев!
– Подумать только! – Марко расхохотался. – Эта пигалица еще и рассуждает! Должен сказать, Михаил Кегович, что вы плохо воспитываете ваших женщин. Мне жалко тебя, бедняга! Ты никогда не будешь хозяином в собственном доме!
– А какое тебе до этого дело? – возразил Михаил.
– Мне это не безразлично, более того, меня это огорчает. Я, видишь ли, очень добрый человек и не могу спокойно видеть, как страдают другие. Я не хочу, чтобы ты стал несчастным мужем, находящимся под каблуком у своей жены, чтобы она вертела тобой и тиранила с утра до вечера! Я должен помешать этому.