Тест на доверие

Романова Галина Владимировна

Наташа достала телефон, чтобы позвонить ему. Вдруг с ним что-то случилось? Он работает водителем автобуса, мало ли…

Но, проверив его визиты в соцсети, убедилась, что он побывал там буквально пять минут назад. Значит, с ним все в порядке. Просто его нет дома. Просто он – что? Ушел? Он же обронил загадочную фразу утром, стоя у двери. Видимо, решился?

Наташа не знала, как реагировать, не понимала пока ничего. Сняла верхнюю одежду – а бегала по комнатам она в пуховике. Переоделась в домашний костюм – прежде самый любимый.

Раньше

бархат молочного цвета невозможно шел к ее смуглой коже и карим глазам, красиво сидел по фигуре. Теперь же, после долгой болезни, лишь подчеркивал ее худобу и нездоровый желтый цвет лица.

Плевать! Главное, она жива! Врачи обещали ей жизнь, но не обещали былую красоту.

Наташа втащила сумку на кухню. Разложила продукты по полкам холодильника. Она в обеденный получасовой перерыв всегда ходила в супермаркет напротив ее ларька, покупала все там: хлеб, молоко, мясо, рыбу, крупы, гель для стирки, бумагу туалетную. Даже носки для Аркаши там находились вполне приличного качества.

Из полиэтиленового пакетика, лежавшего обособленно в ее сумке, вытряхнула на блюдо на столе шоколадки. Сегодня их было четыре: три плитки и один батончик с орехами – маленький. Со спичечный коробок.

Шоколадки были презентом. Почти ежедневным. Торговый павильон с кондитеркой занимал место слева от ее газетного киоска. И ее постоянные клиенты, покупающие газеты, журналы, канцелярскую мелочовку, из тех, которые любили с ней поболтать «за жизнь», часто угощали ее тем, что только что купили в соседнем павильоне. То конфеток на тарелку для мелочи выложат, то шоколадку, то батончики шоколадные, то маленькую пачку печенья. Поначалу Наташа смущалась и не брала, отказывалась. Но покупатели, в основном люди пожилые, обижались, считая, что она брезгует. И Наташа потихоньку начала принимать их скромные дары.

Лично ей ничего из того, чем ее угощали, есть было нельзя. Категорически! Все доставалось Аркаше. Он даже блюдо специальное заказал в интернет-магазине.

– Для даров, – произнес он, ставя его в центр обеденного стола. И добавил со смешком: – Да не оскудеет рука дающего…

Сегодня утром блюдо опустело. Он все съел. Сейчас Наташа туда положила три шоколадки и один шоколадный батончик. Для Аркаши, который запаздывал. Или решил вовсе не возвращаться.

Он вернулся! Слава богу! Загремел ключами, заходя. Крикнул от порога:

– Наташа! Я дома!

И вдруг запнулся. Замолчал. И сразу, минуя кухню, пошел в спальню. Наташа за ним. Застала стоящим в куртке в полной задумчивости у раскрытых дверей его шкафа. У них у каждого был свой.

– Ты чего, Аркаша? – спросила она, стоя за его спиной. – Потерял что?

– Да, Наташа. Потерял. Целую жизнь я с тобой потерял, – проговорил он.

И ей его слова показались глупыми и пафосными. Он никогда так не выражался. Не иначе, кто-то из подписчиков его просвещает.

– И что дальше?

Она уже догадалась,

что именно сейчас последует. Аркаша приехал за своими вещами. Первым делом вытащил из шкафа свой отпускной чемодан. Только не знал, что в него уложить Чемодан был небольшим – на шесть дней, пять ночей отпуска. А вещей на полках было много. Он баловал себя. Не экономил особо на одежде.

Она молчала, наблюдая. Он молчал, размышляя. Потом вдруг убрал чемодан на место. Буркнул:

– Ладно, потом. Это еще успеется. Давай сначала поговорим.

– Хорошо.

Наташа всегда была за диалог. С корреспондентских времен в ней эта привычка осталась. Всегда избегала скандала с интервьюируемыми, хотя репортажи у нее неизменно были на скандальные темы.

Проходя мимо вешалки, Аркаша решил раздеться. Снял куртку, повесил на крючок, обулся в тапочки, сиротками стоящие у обувницы. В кухне сразу вымыл руки – привычка. Всегда мыл в кухне руки после работы. Сел к столу, сразу потянулся за шоколадными угощениями.

– Чего торопишься со сладостями? – Наташа стояла у плиты. – Может, поужинаешь сначала?

– Нет. Поужинаю в другом месте. – Он вяло жевал шоколадку, на нее не смотрел.

– В другом месте ты всегда успеешь поужинать, Аркаша. Поужинай дома в последний раз. У меня рыбные тефтельки в томатном соусе с овощами. Ты любишь.

От тефтелек он не отказался. Кивнул.

– Пусть будет последний – прощальный ужин. А потом я уйду. – Он повернулся, посмотрел на нее сердито. – Так и знай, Наташка, что уйду. И ты меня не удержишь.

– Я и не стану, Аркаша, – не соврала она, ставя на плиту кастрюльку с рыбными тефтельками. – Только ты переоденься, что ли. В чем на работу, в том и за стол? Как-то не очень. Потом уж соберешь чемодан, чистое все наденешь. В этом ты уже три дня ходил.

Он снова ее послушался. Переоделся в домашние шорты, футболку. Все с себя забросил в стирку. Умник какой, а! Ей потом сушить и гладить?

Вернулся за стол. Схватился за маленький, размером со спичечный коробок, шоколадный батончик. Наташа хотела его остановить. Ужин уже согрелся, осталось по тарелкам разложить. Потом передумала.

Кто она такая, чтобы ему указывать? После ужина он уйдет, и она станет для него бывшей женой. Так что пусть ест сладкое, горькое, жидкое, горячее. Ей все равно.

Она успела разложить по тарелкам рыбные тефтельки в томатном соусе с овощами, подошла к столу, поставила тарелки на привычные места. И тут Аркаша как-то глянул на нее не так. И, хватаясь за горло, просипел:

– Отравила, сука!

Следом все произошло как в дурном сне. Взгляд его остановился, помутнел, изо рта вдруг пошла пена, и через пару секунд голова Аркаши с громким стуком упала на стол. Его крупное тело несколько раз дернулось и затихло. А она в тот момент – совершенно ошалевшая дура – подумала, что хорошо, он лицом в тарелку не упал. А то бы…