Тест на доверие
Шрифт:
– Здрассте вам, Гарик. – Она опустила пакет с вещдоками на широкий лабораторный стол. – Вам прибыло.
– Ща, погодь. – Он продолжал таращиться в монитор, не замедлив своих действий: палочки мелькали между коробкой и его ртом как заведенные.
– Погожу, – кивнула Маша, подошла и встала за его спиной, принюхалась. – Утка по-пекински с пряным рисом?
– Так точно, старлей.
Он по-прежнему не отводил взгляда от монитора, по которому скакали лишь цифры. Что он видел в этом хаотичном цифровом марафоне, даже догадываться не стоило. Смирнов был гением, совмещал сразу две должности: эксперта-лаборанта и сисадмина.
Маша отошла в сторонку, села на стульчик – старый, с маленьким круглым сиденьем, вращающимся на одной ноге. Попробовала его на прочность, крутнувшись пару раз. И засекла время. У Гарика существовал рекорд: ровно час он однажды так же вот пялился в экран, пил чай и употреблял пряники с малиновой начинкой – его любимые.
Ей сегодня повезло. Скачки цифровой вакханалии закончились через десять минут.
– Отлично! – прошипел Гарик, смял коробку, выбросил ее в корзину под ногами, вытер рот и руки салфеткой и только тогда к ней повернулся. – Нуте-с, старший лейтенант Мария Лунина, что у вас? Что за хлам на столе?
– Там одежда, Гарик. Самоубийцы с бульвара. Дело нам спихнули из соседнего отдела.
– Слышал, – кивнул он. – А шмотки его мне зачем, если он сам себя?
– Заточкой? В сердце? Серьезно? – фыркнула она и еще раз крутнулась на ветхом стульчике. – И это притом что у него пистолет имелся?
– А, вот как! – Гарик схватился за кончик своего дреда и принялся накручивать прядь не очень чистых волос себе на палец. – А на шмотках что, кроме крови? Что ты там обнаружила? Ты же что-то обнаружила, въедливая наша.
– А там, Гарик, на рубашке, подкладке пиджака и брюках, в которых он был на момент смерти, странные масляные пятна. А пистолет, на который у него имелось разрешение и который всегда хранился в сейфе у него дома, отсутствует. Его нет в коробке, и при Лебедеве он не обнаружен.
– А пятна на одежде есть?
– Именно! И точно такие же пятна имеются на внутренней бархатной поверхности коробки, где все время хранился пистолет.
– Хочешь, чтобы я их сличил?
– Так точно, Гарик.
– Хорошо, окажется, что они идентичны и оставлены одним и тем же оружием, дальше что? Он, может, в этой одежде неделю ходил до самой своей смерти. А то и месяц. И оружие таскал везде с собой потому, что кого-то боялся или место выбирал, где застрелиться.
– Чего тогда не застрелился?
– Не так просто это сделать, Машка, – вывернул нижнюю губу Гарик. – Можно долго собираться и…
– Посмертное письмо, оставленное им сыну, датировано днем его гибели. Чего это он с пистолетом ходил по городу, если помереть собрался тем днем, когда и помер?
Гарик замер, взгляд застыл.
– Согласен, – кивнул он, встряхнувшись. – Ладно, посмотрю, что можно сделать. Вываливай свое барахло, осмотрим вместе. Предварительно.
Маша послушно вытряхнула из пакета вещи, взяла предложенные Смирновым перчатки, две ее дежурные пары уже были выброшены. Натянула с трудом – размер был не ее. Разложила все на лабораторном столе.
Гарик стоял в стороне со
– Да, и еще очки. – Маша положила солнцезащитные очки в стороне от одежды.
– Странные очки, – пробормотал Гарик, поддел за дужки пальцами в перчатках, повертел так-сяк, к глазам поднес. – Откровенно дешевая вещь. Как-то не вяжется с остальным гардеробом. У дяди даже нижнее белье дорогое, и тут эти очки…
– Да, Гарик! И я о том же.
– А ты чего радуешься-то, не пойму? – покосился он на нее с прищуром. – Надеешься, что он их тем утром купил?
– Ага. Надеюсь.
– Зря, Лунина, ты надеешься. Это один процент из ста, что ты попадешь.
Отодвинув ее правой рукой подальше от стола, Смирнов принялся осматривать и ощупывать вещи Лебедева. Начал с ботинок. И каблуки подергал, и шнурки вытащил, и стельки. Все разложил аккуратно в сторонке. Потом ремень, брюки, рубашку, пиджак.
– Оп-па! – что-то нащупал в правом кармане пиджака Гарик. – Может, тебе даже и повезет, Лунина.
– Что там? – вытянула Маша шею.
Гарик достал из кармана скомканный в шарик шуршащий целлофан. Взял щипцы и принялся разворачивать шуршащий шарик на столе. Внутри обнаружилась бумажка три на три сантиметра, на ней мелким шрифтом название изделия: «Очки пластиковые, солнцезащитные», с артикулом и заводом-изготовителем, от руки написана цена. И вот сверху это все дело припечатано штампом торговой точки с адресом и указанием фамилии индивидуального предпринимателя.
– Лунина, снимаю шляпу! – вытаращился на нее Смирнов. – Видал везунчиков, но чтобы так!
– Что там? Что там, Гарик? – Она бегала за его спиной, пытаясь заглянуть за его широкие плечи.
– А там, Лунина, упаковка от этих вот самых очков. И этикетка от них. И точный адрес ларька, где твой самоубийца эти очки купил. Не знаю, что тебе это даст и даст ли вообще что-то, но это везение, Машка. Пиши адрес и шагай отсюда, стану твои вещички изучать…
Записывать ничего не нужно было. Адрес ей был известен. Торговый ларек был расположен метрах в двадцати от той скамейки, на которой умер Лебедев, получив смертельный удар в сердце. Был ли тот удар нанесен убийцей или рукой самого Лебедева, ей еще предстояло выяснить. Но что-то подсказывало Маше, что это будет самое загадочное, самое запутанное дело, с которым ей пришлось столкнуться за недолгие годы службы в полиции.
Чувствуя приятный холодок под ребрами, она понимала, что готова!
Глава 6
– Ты скоро свихнешься со своей подозрительностью.
Муж выглянул из-за газеты, сидя за завтраком. Причем не весь выглянул, а только верхней половиной лица. И в глазах застыло выражение…
Она назвала бы его очень скверным для себя. Оно – это выражение – таило в себе искреннее удивление и усталое презрение. О, она умела его читать – это выражение его глаз. Прожили вместе два десятка лет! И как он ни старался, скрыть своего к ней отношения не мог даже за завтраком. Что уж говорить о постели! Там он, едва опустившись на свою половину кровати, сразу поворачивался к ней спиной. И стоило ей положить свою ладонь ему между лопаток, сразу дергался, как от удара током, и принимался ныть, что устал, что был тяжелый день, что начальник достал. Не говоря ни слова, ладонь свою она с его спины убирала.