Тевтонский крест
Шрифт:
Княжеское знамя – нерукотворный Спас на червленом фоне развевался в самом центре лагеря возле просторного шатра. Там же расположился воинский «оркестр» – не меньше полусотни музыкантов, у которых помимо мечей, луков и копий имелись бубны, трубы, сопелки, накры и сурны. Нет, не ради услады в минуты отдохновения от ратных трудов держал их при себе князь. Вдохновлять войско перед сечей и подавать сигналы в бою – вот для чего требовались ему музыканты. Кстати, татарский сигнальный бунчук на длинной рукояти и большие конусовидные барабаны степняков находились тут же. Да и походная юрта Арапши
Глава 21
Они подошли ближе. Бурцев аж присвистнул от неожиданности: у входа в шатер стоял трофейный «цундапп». Дружинники, охранявшие покой Александра Ярославича, с опаской изучали мотоцикл. Интересно, когда его успели сюда доставить? И главное – как! Хотя понятно как: в стороне топтались несколько обозных крестьянских лошадок. От боков животных шел пар. Рядом валялись хомуты и упряжь. По затоптанному снегу змеились длинные ремни и веревки. И глубокий след от тяжелой машины. Надо же! Впрягли коняг и протащили «цундапп» через весь лагерь волоком! «Глупо, – подумал Бурцев, – попросили бы – я подогнал бы мотоцикл своим ходом прямо к шатру». Стоп, а где…
– Отто Майх где, Дмитрий? Ну, тот пленный немец, которого я привез с собой?
– Под охраной. Под надежной охраной. Не бойся – с ним все в порядке. Казнить твоего полонянина князь пока не велит.
Пока, значит? Ну-ну…
Дружинники из сопровождения перекинулись несколькими словами с охраной шатра. Те закивали: ждет, мол, Ярославич гостей.
– Я уже о вас доложил, – шепнул Дмитрий. – Рассказал все как есть. Теперь княже Александр Бурангулку и Юлдуса выслушивает, а потом желает поговорить с вами.
– Ну что ж, поговорим, – пожал плечами Бурцев.
Сыма Цзян не произнес ни слова. Китаец смотрел вокруг с видом увлеченного этнографа, да все прицокивал языком. Ядвига тоже стреляла по сторонам глазками. Интерес и испуг читались в ее взглядах. Освальд зыркал хмуро, недружелюбно и прижимал полячку к себе. Рыцарь показывал, что готов рвать голыми руками любого, кто посмеет обидеть его возлюбленную. Да и вообще шляхтич здорово расстроился, когда их разоружили. От неминуемой ссоры с княжескими посланцами спасло лишь своевременное вмешательство Дмитрия. Новгородец объяснил, что на жизнь Александра неоднократно покушались убийцы, подосланные ливонцами и боярами-изменниками, а потому меры предосторожности, которые предпринимала бдительная княжеская охрана, вполне уместны.
Из шатра вышли Бурангул и Юлдус. Оба кивнули ободряюще.
– Ну, теперь ступайте и вы с Богом! – напутствовал Дмитрий. – Мы с Бурангулкой здесь подождем.
Они вступили под полог шатра. Помедлили на пороге, осмотрелись… Никто не торопил, никто не бросал мордой в ковер, как во время первого визита к Кхайду-хану. Да и ковров под ногами не было. Внутреннее убранство княжеского шатра отличалось почти спартанской простотой. Ложе с наваленными поверху шкурами, оружие и доспехи, развешанные по столбам, открытый очаг в центре – под дымовым отверстием, да сбитые на скорую руку лавки.
На лавках – люди. И людей немало. Сидят степенно, важно, как на боярском собрании. Разноликие, разновозрастные, многие – при оружии… Не у всех тут,
В общей массе особенно выделялся азиат с непроницаемым скуластым лицом и кривой саблей на коленях. Союзник Арапша – не иначе. Еще один колоритный типчик – средних лет и в монашеской рясе – подслеповато щурил на вошедших близорукие глазки. Небольшая заостренная палочка в его Руках предназначалась никак не для смертоубийства. Для царапания бересты или навощенных табличек такая сгодится куда лучше. Да вон и грамотку берестяную нервно теребят иссохшие тонкие пальцы. Придворный писарь, наверное…
Рядом – дюжий вояка в короткой кольчуге. Русый, угрюмый, страшный. Увесистая булава у ног. Желтые пижонские какие-то сапоги тонкой заморской работы плохо вязались с простецким обликом детины. Еще хуже – с нехитрым, но надежным оружием. «Трофейные, видать, сапожки-то», – подумал Бурцев.
Подле воина с булавой примостился еще один здоровяк. Тоже – соплей не перешибешь. Особые приметы: пудовые кулаки, не очень трезвый взгляд, топор за поясом и рогатина на коротком толстом древке, удерживаемая между ног. С ней, блин, не войну воевать, а на медведя ходить. Впрочем, и войну воевать – запросто. Хотя этот громила и без рогатины – одними своими кулачищами – с кем угодно управится.
Напротив пары богатырей сидел вояка гораздо более скромных габаритов. Доспехов – нет, из оружия – только короткий меч на богатом поясе. Не силой этот берет врага, а скорее хитростью и мастерством. Острый хищный взгляд, плотно сжатые губы. Интриги с таким крутить – себе дороже будет.
Ну а который же здесь князь? В замешательстве, впрочем, Бурцев пребывал недолго. Вон тот, темноволосый, что восседает в центре, если смотреть прямо от входа, – и есть главный. К нему, собственно, уже и обратились в ожидании взоры собравшихся. Точно, – этот держался в шатре хозяином.
Да, нехилый новгородцам достался князь. Здоровый, широкоплечий с небольшой курчавой бородкой. Молод, правда, – моложе Бурцева, наверное. Так ведь понятно: двадцать два годка должно быть сейчас Александру.
В возрасте князю уступал, пожалуй, только безусый паренек с горящими очами и щеками. Сразу видно – храбр без меры, но горяч и ни выдержкой, ни воинской сметкой не отличается. Юнец щеголял дорогой одеждой и был схож ликом с Ярославичем.
Собственно, это и объясняло его присутствие на собрании старших мужей и мудрых военачальников. Брательник никак, младшой. Помнится, имелся у Невского брат Андрей, князь Переславский.
Даже здесь, в своем собственном шатре и среди ближайших соратников, князь не снимал кольчуги и не расставался с мечом. Видать, вправду опасается покушений. А может, просто сказывается многолетняя привычка прирожденного воина, чувствующего себя неуютно без звонкого металла на теле и в ножнах. Бывает и так…
Поверх кольчуги на князе алеет плащ с золотой наплечной застежкой – гораздо более массивной, крупной и заметной, чем у покойного Домаша Твердиславича. Дорогие сапоги красного сафьяна не стоят неподвижно. Острый носок правого чуть заметно притопывает. Князь думает, князь размышляет… Умнющие карие глаза под густыми бровями внимательно изучали вошедших.