The Beginning of the End
Шрифт:
Белла поняла это по словам Кифи и по обрывкам разговоров хозяев, которые ей удавалось подслушать. Она больше не решалась упоминать Имхотепа в присутствии Синухета.
После того инцидента на крыше господин почти перестал говорить с нею, словно бы отдалился. Не столько потому, что был зол на Беллу из-за ее недомолвок, сколько потому, что пытался сам понять - зачем боги послали ему эту девушку! Может быть, думала Белла, он ее счел чем-то вроде жрицы, соблюдающей обет молчания?
Ведь в Египте много таких… Имхотеп, несомненно, сам из таких…
Синухет совсем перестал
Его было даже в избытке. Англичанка очень скучала по любимым книгам: прежде Белла читала не особенно много, но у нее хватало других способов хорошо провести время. И тогда у нее не было такой острой потребности, как сейчас, когда она очутилась в изоляции… потребности погрузиться в выдуманный мир и отвлечься от страхов настоящего. Дошло до того, что Белла начала перечитывать свои дневниковые записи как чужие сочинения. Как ей теперь хотелось домой, несмотря на свою беременность!..
Может, в большом городе она смогла бы отвлечься - и зря она тогда не поехала с Синухетом?
Белла стала брать больше работы, чтобы некогда было терзаться. Синухет еще давно заказал для нее второй станок, и теперь она по целым часам ткала за отдельным столиком в углу, не поднимая глаз.
В один из таких дней англичанка полностью погрузилась в работу, быстро протаскивая челнок через основу вперед-назад; и вдруг услышала шаги Кифи. Египтянка вошла, нарочито громко топая.
Белла вскинула глаза - и замерла с челноком в руке. Кифи явно не терпелось сообщить какую-то новость.
Пленница поняла, какую, почти сразу. Она привстала, потом опустилась обратно на табурет.
– Имхотеп приехал?..
Кифи кивнула, широко улыбаясь.
– Да! Я знаю, что тебе нельзя с ним встречаться, - тут она заговорщицки понизила голос.
– А посмотреть на него хочешь?
Белла только развела руками. Как она забыла, что от другой женщины скрыть ничего не получится…
– А разве можно?
– Конечно, - Кифи, одетая в плиссированную юбку и цветной воротник, опустилась на подушку, подогнув под себя одну ногу.
– Праздновать приезд этого жреца будут в саду, вечером… Господин позовет танцовщиц и музыкантов, они будут громко бить в тамбурины, и над столами зажгут факелы. Но когда в темноте горят огни, то, что далеко, кажется еще темнее!
Белла изумилась наблюдательности маленькой наложницы.
– Да, верно, - сказала она, вспоминая, как ее учили в студии работать со светом.
– Так значит, я смогу…
– Ты сможешь надеть свой парик и подобраться к Имхотепу близко, - подхватила Кифи.
– Я буду с нашими господами, и я тоже буду танцевать… Я отвлеку их!
Белла встала.
– Но, послушай, - медленно сказала она.
– Разве ты не думаешь, что это может быть опасно для нашего господина? Ты ведь даже не знаешь, что я скрываю!
Кифи беспечно пожала плечами.
– Я думаю, что ты очень странная посланница богов, но ты не станешь бить сама себя. Ведь господин кормит тебя, и ты носишь его ребенка, - заявила она.
Белла
– Хорошо, - неожиданно весело сказала англичанка.
Почему бы и нет?.. В конце концов, все, что случится сегодня вечером, уже случилось давным-давно!
Тут Белле стало дурно от этого сознания, и она опустилась обратно на табурет, прижав ладони к похолодевшему лбу.
– Дай воды… - выдавила она.
Кифи резво сбегала, зачерпнула воды. Кувшин и глиняные чашки всегда были у них в комнате.
Белла часть воды выпила, остальным смочила лоб. Потом долго сидела, прикрыв глаза и чувствуя, как капли стекают по лицу. Как дождь, которого не бывает в Египте.
– Имхотеп уже здесь, - прошептала она, несмотря на то, что рядом была Кифи. Так долго лгать всем стало невыносимо.
И вдруг она почувствовала, как Кифи ласково откинула волосы с ее виска. А потом прошептала совсем близко и горячо:
– Я чувствую, что твои боги велели тебе молчать… Я очень хочу узнать, что ты скрываешь, но я не хочу тебя мучить! Думаю, придет время, когда ты сама расскажешь!
Белла вздрогнула.
– Прости меня, - сказала она, сама не зная, почему. Но Кифи, видимо, знала лучше. Она улыбнулась.
– Я тебя прощаю, Госпожа Хаоса, - сказала маленькая египтянка с шутливой важностью.
Потом обе рассмеялись до слез, обняв друг друга за шею, и поцеловались.
Кифи скоро ушла - мыться и переодеваться для встречи гостя. Вообще, женщины в египетских гаремах содержались гораздо свободнее, чем у мусульман. У египтянок было какое-то внутреннее сознание долга - “маат”, и мужчины полагались на это сознание.
Хотя карой изменницам, и наложницам, и женам, была смерть…
Об этом, как и о других египетских альковных и прочих законах, Белла узнала от Кифи. Они раньше подолгу шептались по ночам, когда весь дом спал. У Кифи, верно, никогда не было подруги - только шумные сестры, с которыми они жили друг у друга на головах, пока Синухет не взял Кифи в свой дом и не дал дочке плотника прекрасную собственную комнату.
Кифи вернулась - одетая очень нарядно, в алое полупрозрачное платье, перетянутое серебряным поясом с красной яшмовой пряжкой; а поверх она набросила голубую накидку с серебряной каймой. Повертелась перед Беллой, и множество косичек с медными кружочками, в которые она заплетала волосы, взлетели и упали со звоном.
– Хорошо?
– Прекрасно, - сказала Белла, ничуть не лукавя. Она уже успела привыкнуть к приглушенным, натуральным оттенкам местной крашенины. Тем более, что при таком кустарном производстве египтяне ухитрялись делать действительно великолепные материи.
Кифи убежала, оставив за собой шлейф пряных благовоний, а Белла встала с места и принялась прохаживаться из угла в угол, ломая руки. Ее возбуждение достигло пика. Каким образом Кифи хочет протащить ее на праздник?..
Неожиданно Белла поняла, что никто не будет ее “тащить”, что нужно действовать самой. Она быстро подошла к своей кошке и нагнулась к ее мордочке.