«The Coliseum» (Колизей). Часть 1
Шрифт:
– Ну, уж каждый! – тихо сказал кто-то с первых рядов.
– Да, в общем, не стесняются. Даже горды. Помните, Рокфеллер соглашался объяснить, как он нажил гигантское состояние, с условием, что его не спросят про первый миллион?
– Так ведь живут… и комфортно!.. Не заморачиваются! – третий ряд был активнее других.
– Увы, – Андрей усмехнулся, – если бы так! Любой отдал бы полсостояния за Жар-птицу! Гложет, потихоньку гложет видимая нищета. Уж и селятся отдельно, и не думать стараются. Да что там, на метро не ездят! Но бросается. Режет. Напоминает. О краже-то! Случается, наступает момент, когда «присвоивший» чувствует, что раздражение украденным переходит некие рамки и о нем начинает думать плохо уже и преданное окружение. Тогда включают уникальную технологию – благотворительность, как инструмент исправления имиджа. Отдать часть краденого, но широко рассказать об этом, истратив на такую компанию еще часть. Прием удавался
– Конечно! Причем здесь вера?! И про власть!
– Христианство поподробней… – зал явно хотел дискуссии.
– Гм… христианство, – лектор прошелся взад и вперед. – Заповеди можно определить как «конституцию» человечества. А их появление – как порог, после которого зло во власти, в продолжение краж, стало нарушением такой конституции. Ну, а вера называет это прямо – преступлением перед богом. Так что корни понятны.
Зал снова загудел.
– Так в абсурде… все-таки? Или движемся куда? – выкрикнул молодой человек, которого толкали сразу несколько соседей, подбивая высказаться. – Кража торжествует! А с нею приходит и власть! Заманчиво!
– А религия бессильна!
– Куда-нибудь да движемся! – весело гоготнул кто-то выше.
– Через утренний туалет! К примеру!
– Это ты! А я с сумкой и – в университет!
– Не… Сначала с ведром к мусоропроводу!
– Вот и название финала!
Зал утонул в хохоте.
– Да их полно!
– Туалетов?! Или примеров?
– Финалов! Вчера был кубок России!
– И драка у строителей!
– А завтра Лехин день рождения! И Джозефа Конрада!
Веселье продолжалось. Андрей стоял молча. Он знал, что в такие минуты нужно дать пару выйти. Расслабить аудиторию. Взгляд скользил по рядам, но неожиданно остановился на третьем. Тот самый парень, что задал первый вопрос – не улыбался, а, подперев голову, со скепсисом смотрел на него. Наконец, смех и возгласы о «движении» утихли.
– Примеры?.. – начал он. – Примеры различны, как и финалы. Вы правы. Как я, как всякая молодость. Но дело в цели… – Андрей наклонился к листочкам. – Проверка, так сказать, на способность оценивать… или на отсутствие таковой способности. Да вот, приведу цитату, правда, готовил для другой лекции… – лист, вместе с рукой, замер перед лицом. – Да, пожалуй, отсюда…
«Вторая мировая война. Отечественная, у нас. Через три с небольшим месяца немцы оказались у стен Москвы. После этого были отброшены, с чего и начались наши победы. Но! За полгода тяжелых, жесточайших сражений, мы от союзников не получили и ржавого болта. И только в феврале сорок второго, когда мы уверенно погнали противника к «берегам Одера», я фигурально выражаюсь, они открыли каналы помощи. Логика проста: раз возникла вероятность победы русских, надо срочно примазаться к ней по двум причинам. Первая: результатом победы объявим помощь. Второе: потомки, в случае победы России, не поймут, почему мы были в стороне. Эта технология приводилась в жизнь неукоснительно. Наша война длилась четыре года. Число жертв, наших жертв, потрясает историков до сих пор. А второй фронт был открыт лишь за несколько месяцев до победы. Цель опять корыстная – взять Берлин до русских. Украсть победу и славу. Снова украсть. Гадко? Да. Преступно? Да. Но дёшево. Не вышло. Просчитались. Как и Гитлер. Недооценили. Мы заплатили нужную цену. Но вой слышен до сих пор. Потому и отмечают день победы в другой день. Потому, до недавнего времени, пока не появился Интернет, любой школьник на западе был уверен, что победили Германию именно они. И вот уже поляки ставят фильмы, как русские насиловали женщин, а не клали головы…»
Андрей замолк, заложил руки за спину и прошелся вдоль первого ряда.
– Ну, а сейчас одним кликом вам высветится: кто взял столицу Рейха.
Он вернулся к столу.
– А есть несогласные? Или хотя бы ремарку?
– Есть, – раздался голос из середины шестого ряда. Парень с длинными волосами и в броской шотландке встал.
– Сидя, можно сидя. Слушаем.
– Я тут прочитал «Войну и Мир»… – тот остался стоять.
– И узнал, что автор – Лев Толстой! – задорно выкрикнул какой-то шутник.
Зал снова повалился от хохота.
Андрей поднял руку.
– Так вот, – чуть смутившись, продолжал парень, – я сделал вывод, что последний,
– Ну да… залепили уши и глаза, а ты сходил в баню и промыл… – уныло заметили сверху.
Явно волнуясь, парень в шотландке огляделся, ожидая еще уколов, но все молчали.
– Именно он, при отступлении французов, как мог сдерживал своих генералов под Вязьмой, куда безо всяких сражений добралась уже растаявшая на треть армия неприятеля. Он один говорил: «Французы еще до Смоленска будут лошадей жрать, а я одного русского не отдам и за десять французов». Но наши «герои» Ермолов, Милорадович, Платов и другие не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французских корпуса. Извещая Кутузова о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги. Открыто издеваясь. И сколько ни старался великий человек удержать войска, они атаковали. Дословно помню: «Пехотные полки… с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей. Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули». Только добавили русских смертей в котле.
Парень помолчал.
Этого никогда не будут преподавать в школе. Это стыдно вспоминать, потому что вся наша будущая история полна таких же фактов.
В зале послышались смешки. Девушки с первых рядов вопросительно уставились на Андрея. Тот оставался спокоен.
– А еще я читал толстенную книгу английского историка – «Компании Наполеона». Автор прямо пишет, что на переправе через Березину, есть даже такая картина, – он на секунду замолк, стараясь понять настроение зала, – Кутузов намеренно отпустил Наполеона – ведь капкан захлопнуть ничего не стоило. И даже приводит слова командующего: «На что нам пленение Буанопарте? Разве что на радость проклятым англичанам». Так что и здесь солдатушек пожалел, но был тут же отправлен в отставку.
– И к чему ты? Нарыл! Герой нашего времени! – посыпались возгласы. – Бедняга Наполеон не знал об этом! Иначе сразу вернулся бы!
Смешки не утихали, но парень, ни мало не смутившись, продолжил:
– А в вашем примере мы за Берлин, за такую же славу, которую хотели украсть союзники, и которую мы, конечно, заслужили, положили шестьсот тысяч. То есть шестьсот тысяч семей оставили без отцов. Миллионный город из семей-сирот. Ненормальность психологическая, психическая, нравственная, если хотите. Думаете, мы не изменились от этого? Не сказалось? Не было последствий? Были! Уверен, что каждый второй или третий преступник сегодня, насильник или грабитель – оттуда. От таких решений и действий. Решений, где не было места человеку. Его жизни. Вдумайтесь. Какая чудовищная жертва, ради будущих генеральских мемуаров. Думаю, надо спросить детей, включая тех, которые не родились – нужна ли им такая слава. И разве было бы ее меньше, отдай мы Берлин? Они попросят немного – окрасить руки некоторых монументов в красный цвет. Несмываемый. По локоть. Чтобы память было уже не украсть. О других примерах той войны, когда солдат принял по эстафете с тридцатых назначение «пыли» под ногами вождей, я уж не говорю. И сегодня так же, потому что не помним, не говорим, не учим. Вспомните кавказскую войну. А надо учить. Надо писать. Чтобы однажды, в который раз, генерал или солдат, вы или я не сказали слова героя Уинстона Грумма: «Я многое потерял, Форрест, не одни только ноги – если хочешь знать, я потерял душу, дух. Теперь там, где была моя душа, висят эти медали. Они прикрывают пустоту». – Колючий взгляд пробежал по рядам: – А теперь можно смеяться… ну… что же вы?!
Зал загудел, зашевелился, раздались выкрики:
– Начитался!
– А я согласен!
– Да идите вместе в жопу… историю марать!.. У меня прадед погиб!..
– Так, может, он за славу-то генеральскую и погиб! Конец-то был очевиден! Лошадей бы начали жрать по-любому! Прав Серега!
– Да не! За льготы депутатов!
– За ожирение чиновников!
– Хреново, Вован, быть бестолковым!
– Чего???
– А поляки беглецов с концлагерей… выдавали!..
– А под Сталинградом потери один к четырнадцати были поначалу, оттого, что артиллерию вовремя не подвезли, людьми жерла завалили! Никто дедов не жалел! И в чеченскую так же. А в грузинскую – за пять дней всю армейскую авиацию покосили! «ГРУ» хвалёное. Позор! Кто вспомнил?! Генералы в Америку бегут прямо с сейфами, да семьями! Вот, что значит личная преданность, а не родине! Прём по этому пути и дальше!
– Ломи, Серега! А то всегда не до того будет! Надоели взяточники! Глуши марши!
– Не марай!!! – сверху, шелестя, пролетела тетрадь.
– Так не марать?! Или не подкрашивать?! – неожиданно крикнул студент – виновник скандала.
– Забор у казармы сначала! Потренируйся!
– Давай, Серега! Покупай краску! И квач ему вместо флага!
– Близок локоть, но локон-то приятнее!
– Не локон, а квач… да в рыло!
Раздался звонок. Крики, ругань и смех медленно покидали аудиторию, ища более просторное место.