The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл
Шрифт:
– Герберт, внучек, - вкрадчиво сказала Лаффориэль, - один мой знакомый сказал: «Сделай то, чего не сделать не можешь». И вот ещё что, я уверена, Варди и Эйвинд поймут, если ты решишь покинуть их. Они не раз уже упоминали, что ты и так долго их сопровождаешь. Но и Зафер далеко, ей всегда можно сказать, что письмо не получал.
– Понятно, бабуся, - помрачнел Герберт и вышел. – Я подумаю над твоими словами.
Лаффориэль проводила взглядом удаляющегося Герберта и взяла книжку с мемуарами, вздохнула и открыла на последней странице. Всё-таки она была деятельной старушкой: лекарь запретил ей вставать с кровати,
Мемуары Лаффориэль. Остров Балфиера
– Да чтоб её, проклятая девчонка! – никак не могла остыть я, хотя мы уже путешествовали с Гистом почти три дня. – Стараешься, стараешься, а толку-то?! Внимания, как у воробья, а на любой вопрос…
– Да-да… - закатывая глаза, кивал муж.
– «Я не буду целительницей, в жизни не заставите!» Лафф, да ладно тебе, ну ради богов! Ты говоришь это вот уже три дня подряд. Лантейе пятнадцать, это как раз такой возраст, когда дети начинают бунтовать против родителей.
– И ты считаешь, что это нормально? – возопила я. – Если бы мои учителя видели, как со мной разговаривает моя собственная дочь, они бы попросту взбесились. И ты слышал это её: «Да как вы можете оставить меня тут?!» Она рвётся вместе с нами на остров Балфиера и даже не знает, что нас там ждёт! Это же осиное гнездо, да нет, это просто бездна Обливиона! Я так туда не хочу, но разве королеве откажешь?
– Лафф, - Гист легко приобнял меня за талию, - давно пора признать, что маленькая девочка выросла и стала взрослой… относительно. Ей очень хочется вырваться из надоевшего города, повидать мир, а ты ей не разрешаешь этого. Разумеется, она от этого просто в бешенстве, пусть даже от этого острова и мне хочется подальше держаться. И какой бы не была цель поездки, это невероятная возможность хоть немного побыть с тобой наедине.
Ну, раз наедине, то ладно. Мы жили в Вэйресте уже почти шестнадцать лет и стали очень знаменитыми. За мои многочисленные заслуги меня сделали кем-то вроде королевского лекаря (хотя я отказывалась). Гистеллус сменил на посту начальника городской тюрьмы Септимуса Игностиса, решившего полностью посвятить себя внукам. Кто бы мог подумать, стальной Септимус занимается детьми… Постарел, наверное.
Да и сам Гистеллус тоже менялся, я всё чаще и чаще это отмечала. Половина волос уже давно стали седыми, от постоянного пребывания в полутёмных помещениях казематов у него упало зрение, а полученная несколько лет назад травма щиколотки вообще грозила обернуться вечной хромотой. Я лечила и поддерживала мужа, как могла, но некоторые вещи исправить не в моих силах.
А вообще, я стала чувствовать себя странно. К тому времени мне было… много лет, скажем так, но я по-прежнему выглядела максимум на тридцать. А меж тем Гист старел, покрывался морщинами и хромал. Многие при встрече тихо называли меня молодой любовницей, случайно заползшей в постель к взрослому и статному мужчине. Но знаете, дорогой читатель, тогда это было малозаметно, и я не обращала внимания на такие вещи. Точнее, старалась не замечать, понимая глубоко в душе, что наша семейная идиллия вечной не будет…
Лантейе уже почти шестнадцать, переходный возраст в самом разгаре.
В четырнадцать она захотела убежать из дома и отправиться в путешествие с караваном каджитов. Более того, она осуществила своё желание, отъехав почти на три мили к тому моменту, когда я её догнала. Она втихаря сделала себе татуировку у какого-то заезжего мастера. Еле свела это уродство с неё… В общем, полагаю, что читатель понял ту степень противостояния между мной и дочерью. Впрочем, сейчас-то я понимаю, что Гист вёл себя куда правильнее: не запрещал, но советовал.
Кроме Лантейи в её личной банде присутствовали ещё двое: Кастав и Леон (первый – старший, а второй – младший сын Элизабет). Эта троица доставляла страже Вэйреста даже больше проблем, чем Тёмное Братство, чьё Убежище, по слухам, находилось в самом городе. Кастав – откровенный сорвиголова, который готов во Врата Обливиона залезть, лишь бы произвести впечатление на какую-нибудь красотку, вроде моей дочурки.
А вот Леон – другое дело! Очень вежливый и немного застенчивый паренёк, который постоянно боится сделать что-то не так. Всегда помогал мне тащить тяжёлые сумки и придерживал дверь! Но когда дело доходило до драки, эти двое дрались как настоящие воины, а Лантейя поддерживала их магией (как драться – так она первая, а людей лечить – ни за что).
Вот и теперь я, вся красная от праведной злости на неуёмную дочурку, вместе со своим не по годам рассудительным мужем еду на королевском корабле «Тихие зори» к острову Балфиера. Сей остров (на самом деле так назывался только самый большой остров крупного архипелага в заливе Илиак) представлял собой нейтральную по отношению к королевствам Хай Рока землю, во все времена занимаемую альтмерским кланом Диренни. Много лет назад клан Диренни захватил почти весь Хай Рок, но ныне в его распоряжении находился только этот остров.
Место знаменито своей монументальной постройкой – Адамантиновой Башней или Башней Диренни. Это сооружение – самое древнее в Нирне. По легенде, тут заседали боги, когда обсуждали сотворение мира. Это поистине историческое место служит резиденцией клана Диренни. Как бы мне хотелось заглянуть туда хоть разочек. Но альтмеры никогда и никого не пускают внутрь башни, скрывая ото всех её тайны. Зато они с удовольствием предлагают бретонским королям и королевам пользоваться островом для своих переговоров.
А теперь к сути поездки. Поскольку остров Балфиера нейтрален, на нём время от времени устраивались собрания королей и королев Хай Рока. Всего в провинции шесть королевств: Даггерфолл, Камлорн, Вэйрест, Нортпойнт, Эвермор и Орсиниум, орочье королевство. Последнее, правда, частенько такие собрания игнорировало.
И не зря, как мне думалось. Как-то раз Уриэль Септим V, побывав в Хай Роке, сказал, что вероятность умереть при падении с Башни Белого Золота и то меньше, чем вероятность быть отравленным бретонцами. Постоянные политические заговоры стали настоящей визитной карточкой этого народа, а остров Балфиера – настоящее средоточие бретонской политики.