The Lie I've Lived
Шрифт:
– Как я слышал, Франция в это время года прекрасна. Помимо всего прочего, там выздоравливает от драконьих ожогов молодая леди, и для реабилитации ей было бы полезно повидаться с другом.
Он глубокомысленно кивает и продолжает нашу как бы не совсем беседу:
– В самом деле, это замечательная страна. Я и сам нахожу гостевые комнаты в поместье Фламелей весьма уютными. Я слышал, один из моих бывших преподавателей, заглянувший недавно к нам на огонек, наслаждается их гостеприимством.
–
– Ты прав. Что ж, было приятно поговорить со столь многообещающим учеником, однако мне пора идти. Иногда, когда я спешу, то нахожу трудным припомнить подробности беседы. Рад нашей беседе, Гарри. Прости, если я не буду искать твоего общества в выходные, я буду слишком занят. Не запирайся в своей мастерской, выберись погулять и расслабиться.
– Замечательный совет, обязательно им воспользуюсь. Спокойной ночи, директор.
– Спокойной ночи, Гарри.
***
Накинув мантию-невидимку, проскальзываю в частную палату, зарезервированную семейством Бокурт.
Её голова и правая рука все ещё в повязках, пропитанных зельями. Если принять во внимание, что в этой руке она держит палочку, процесс её выздоровления затянется – потребуется больше времени для исцеления. Не прикрытый повязкой глаз закрыт.
Быстренько наложив чары приватности, кладу ладонь на неповрежденную руку, и её глаз распахивается. Несколько мгновений он обшаривает окружающее пространство.
– Не волнуйся, Эйми. Это всего лишь я, Гарри Поттер. Я тут пробегал мимо и решил заскочить на минутку к тебе в гости.
Её рука смахивает мою и берет перо. На пергаменте появляются каракули:
– Ou est tu?[2]
– Под мантией-невидимкой. Люди внизу сказали, что ты не принимаешь гостей. А мне не захотелось принимать такой ответ. Рад, что оставил Сортировочную Шляпу там, где остановился. Кто знает, что бы она ляпнула? – стягиваю капюшон, чтобы она свободно могла видеть мою голову.
Она отвечает мне кривоватым смайликом.
– Опущу, пожалуй, все реверансы по поводу того, как ты себя чувствуешь. Терпеть не мог, когда меня об этом спрашивали. Тебя явно поят обезболивающим, поэтому перейдем к следующему пункту: могу ли я для тебя что-нибудь сделать? Что-то принести?
– Печень дракона – бронебрюха.
По крайней мере, с чувством юмора у неё по-прежнему неплохо, либо зелья, которыми её поят, несколько провоцируют на развязность. В любом случае, это поможет.
– Когда у тебя состоится первый оздоровительный ритуал?
– На следующей неделе.
– Как-то очень быстро. Что будут делать?
Она шуршит уже исписанным листом пергамента и указывает на предложение. Перевожу: «Сначала мне попытаются вылечить руку». Замечаю и «Я тоже люблю тебя, Стефан» в начале
– Приятно видеть, что твой парень не остается безучастным. Слышал, он принимал участие в другой процедуре по лечению твоих легких. Между прочим, я был против твоего перемещения до момента, пока мы не сможем реабилитировать оба твоих легких.
Она снова указывает на смайлик, а потом пишет:
– Merci beaucoup.
– Ну, прессе бы не понравилось, если бы я просто стоял там и бил баклуши. Разумеется, в следующий раз, когда что-то пойдет не так, у них будут несколько завышенные ожидания, – я слегка краснею – сомневаюсь, что она что-то заметила в слабом свете. Черт, иногда подростком быть просто невыносимо.
Она показывает на дорогую цветочную композицию, и я читаю записку. Это просто пожелание поправляться от Афины Манос.
– Мило с её стороны. Я оставил цветы на стойке регистратуры. Утром, наверное, кто-нибудь их принесет; слишком уж букет был большим, чтобы прятать под плащом. Уверен, если Крам на что-то и сподобится, то его официальный фотограф обязательно будет крутиться поблизости.
Её живот трясется, и слышно слабенькое бульканье. Я было начинаю беспокоиться, но тут до меня доходит, что она смеется или, по крайней мере, пытается смеяться.
– Прости, это, наверное, больно. Постараюсь сдержать своё чувство юмора. Кстати, я, вероятно, произвел не самое лучшее впечатление на твою маму, но это ты наверняка уже слышала.
Она показывает на верхний уголок пергамента от предыдущей беседы, где написано слово «Oui».
– Ладно, когда тебе станет лучше, покажу воспоминание. Я нашел беседу забавной. Пусть это и не самый восхитительный момент, но посмеялся я с удовольствием. Могу я для тебя что-нибудь сделать?
Эйми пишет:
– Присматривай за Флёр. Ей будет грустно и одиноко.
– Сделаю всё, что в моих силах. Когда я не будут занят тем, чтобы одержать над ней верх в турнире, то обязательно окажу поддержку.
Она шуршит пергаментом, чтобы отыскать другую беседу. Подсматриваю: «Из вас с Гарри получится хорошая пара. Возраст не имеет такого уж особого значения», – за чем следует: «Он тебя отшил!» Её палец несколько раз стукает по этой строчке.
– Ну, этим история не исчерпывается. Прямо перед твоим ранением у нас состоялась весьма интересная дискуссия. Фактически, это она меня отшила, а после твоего ранения вдруг передумала.
Эйми просматривает страницу и показывает на вопрос.
– То, что мною сделано, сделано для тебя, а не в целях какого-то широкого жеста только того, чтобы завоевать её внимание. Я сказал ей, что если через несколько недель она не передумает, то через месяц пусть снова поинтересуется.