The Lie I've Lived
Шрифт:
Прогнавший моих однокурсников из больничного крыла Дамблдор улыбается. С его плеча слетает Фоукс , приземляясь рядом со мной. Птиц смотрит на меня, как будто говоря: «Ну и чего ждешь?» Начинаю поглаживать перья, и он удовлетворенно щебечет.
– Я пришлю тебе книгу по уходу за фениксами. Фоукс продолжает готовить тебя в качестве моей замены.
– Может, я ему просто нравлюсь? Кстати, вопрос: Фоукс – это он или она?
– Этого мне так и не удалось узнать, Гарри. Фоукс – это просто Фоукс. Он показывает признаки обоих полов: гордый, тщеславный, и у него замечательная длинная
При этих словах феникс, фыркнув, переводит взгляд на меня. Я не уверен, что он пытается сказать: отрицает обвинения или упрекает в том, что я прекратил его гладить. Своим поведением птица как бы подтверждает слова Дамблдора.
Директор продолжает:
– Несколько учеников Бобатона вот-вот придут навестить свою одноклассницу. Их проинструктировали не загораживать от тебя мисс Бокурт, – он делает паузу и с едва заметной улыбкой добавляет: – Их также предупредили, чтобы они не вздумали проявлять глупость и раздражать тебя.
– Сейчас, после замораживающего и обезболивающих зелий, я несколько терпимее. Они ведь знают, что её пока специально не приводят в сознание, верно?
– Подобное состояние никогда не мешало людям тебя навещать, – добавляет он с мерцанием в глазах.
– Туше. Хорошо, пусть приходят. Кстати, пока я не забыл: почему вы дали мне только девять очков?
Дамблдор улыбается и показывает на Фоукса, который щебечет, прощаясь.
– Ты был вне их лиги. К тому же, что гораздо важнее, исполнять любую песню Роллинг Стоунз, кроме “Ruby Tuesday”, – это преступление.
– Развелось тут критиков…
_______
[1] англ.“Epans” – анаграмма имени «Снейп». Плюс используется игра слов, “spans” (одно из значений — четверть = примерно 23 см), “pans” (одно из значений – задавать жару).
[2] – песня Роллинг Стоунз.
========== Глава 18. Мольба о прощении ==========
Волшебники и ведьмы из Бобатона маленькими группками собираются вокруг своего павшего чемпиона. Отчасти чувствую себя не в своей тарелке – мне не следовало бы здесь находиться. Некоторые из ведьм полагают, что мои действия были своеобразным признанием в любви к Эйми. Ситуация усугублялась и тем, что многие уже слышали о моем столкновении с её властной матерью. Дамблдор бы мной гордился. Веду себя как паинька. Лишь объясняю, что во время конфронтации был немного не в форме – мне было слишком больно, и что всё слышанное было искажено сплетниками.
Большинство поздравляет меня по поводу моей «необычной» тактики поединка с драконом, а один даже утверждает, что судьи были предубеждены. Подумать только!
В ближайшем будущем я с места не сдвинусь, так что изо всех сил стараюсь быть милым и дружелюбным. Выслушиваю добрые слова, адресованные лежащей без сознания чемпионке; пролито немало слез. На ум приходит вопрос: интересно, сколько людей навещало меня в больничном крыле? Я провел здесь немало времени сначала в качестве Джеймса, потом Гарри, и, наконец, как ЭйчДжей – вообще-то, слишком много.
Мадам Максим приводит и уводит учеников. Последняя группа состоит из одного человека, Флёр. До настоящего
– Когда вас включили в число участников турнира, я, как и все, сомневалась в вас и радовалась возможности выставить ещё одного чемпиона. Теперь я думаю, что мне не следовало так жаждать участия ещё одного человека в этих играх. Такая ситуация весьма отрезвляет, напоминая, что их жизни вверены в моё попечение. Спасибо, мистер Поттер, за ваши действия во имя спасение Эйми. Если вам когда-нибудь что-то понадобится, не стесняйтесь ко мне обращаться.
Благодарю её; она поворачивается к Флёр. Полувеликанша наклоняется, целует её в макушку и говорит:
– Будь здесь столько, сколько пожелаешь, милая. Ты знаешь, как вернуться в наши апартаменты.
Максим уходит, закрыв за собой дверь и оставив меня наедине с обеими французскими чемпионками.
– Как ты, Флёр?
– Если мы когда-нибудь снова столкнемся с дементорами, я знаю, что я услышу – её крик, – отвечает она, смахивая с глаз слезы. – Это случилось так быстро… Когда ты оттолкнул меня, я чуть не набросилась на тебя. Разумеется, ситуация с дементорами уже была у тебя под контролем, а мне снова только и оставалось пытаться выяснить, что происходит. У тебя дар.
Кладу руки себе на колени и наклоняюсь вперёд:
– Это не дар. Слишком часто мне приходилось бороться не на жизнь, а на смерть. Вспомни нашу беседу об урагане – именно так и выглядят последствия.
– Думаю, я начинаю понимать, – она делает паузу, пытаясь подобрать слова. – Спасибо за то, что спас её. Хоть меня и выгнали из палатки, я слышала разговор и знаю, что именно ты настоял на процедуре, несмотря на грозящий тебе риск.
– Если послушать Поппи, то у меня неприлично высокий болевой порог, плюс мне крайне не хватает здравого смысла. Так или иначе, Эйми хороший человек и прекрасный друг. Я ничем не рисковал, потому как верю в способности Дамблдора и мадам Помфри.
Флёр отводит взгляд.
– Мне стыдно, что от меня не было пользы. Я не смогла вовремя убрать её из зоны действий, а потом запаниковала.
– У тебя хорошие инстинкты, Флёр. Ты пыталась призвать её заклинанием. Даже фениксу Дамблдора не удалось добраться туда вовремя. Моя анимация спасла от пламени лишь ноги и живот Эйми. Научись продолжать действовать, несмотря ни на что, и не останавливаться. Ты замерла от ужаса лишь тогда, когда остановилась. Именно это тебе и следует преодолеть – не думай, просто действуй.
– Когда ты говоришь, это кажется таким простым. Мне сказали, ей предстоит длинный путь к выздоровлению.
– Да. Её ждёт несколько ритуалов, но, если будет достаточно денег и времени, она поправится. Пламя дракона – мерзкая штука. Руку спасли, но, возможно, ей никогда не удастся полностью восстановить привычную подвижность, а это может повлиять на гоночные качества. Очень вероятно, что ей придется заново учиться говорить, и это будет очень сложно. Как ей удаются невербальные?
– Лучше, чем остальным, так что она не останется без магии.